Лунный зверь

Наконец он выбрался на гребень и, закрыв глаза, повернулся к ослепительно сверкающему солнцу, низко нависающему над горизонтом; медленно тепло начало возвращаться в его вены; он вспомнил о цели, ради которой забрался сюда, и огляделся по сторонам с нарастающим чувством отчаяния. Насколько он мог видеть, плоская поверхность пемзового моря была повсюду нетронутой, кроме семи кратеров, которые смутно вырисовывались вдалеке, похожие на уста ведьм, присосавшихся к небу. Самолет, очевидно, так и не рухнул где-то поблизости, потеряв одно свое крыло.

Пендрейк направился к кратерам и шел больше часа, зажав в пальцах металлическую «лопатку», когда он вдруг заметил, что солнце опустилось еще ниже к краю горизонта.

Надвигалась лунная ночь.

Фантастически пылающий диск солнца опускался все ниже и ниже по небосклону, который был гораздо темнее полуночного неба Земли, а одинокий человек по имени Пендрейк бегал от одного кратера к другому. Это были потухшие вулканы, небольшие — самый большой из них достигал всего лишь трехсот ярдов в диаметре. На дно кратеров падали косые луча заходящего солнца; и лишь благодаря отраженному от стен свету Пендрейк мог видеть, что и там, на дне, лежала все та же измельченная в пыль пемза.

Два… четыре, пять кратеров; и по-прежнему никаких следов самолета, поисками которого он занимался. Пендрейк в очередной раз взобрался на край шестого по счету кратера — со стороны солнца — и с тоской начал всматриваться в густую тень, заливавшую дно небольшого котлована. Пемза, рваные края лавы, завалы из камней, которые были темнее, чем падающие на них тени, — он уже успел привыкнуть к такой картине, так что его глаза без участия мозга сами перевели взгляд на другой участок.

В тупом безразличии его взгляд проскользил футов сто по противоположному краю кратера, когда внезапно он понял, что нашел то, что искал, — вход в пещеру.

Пендрейк ощутил себя на краю вечности. Гребень кратера казался зажатым между усеянной блестками чернотой космоса и твердым выступом мертвого вулкана. Пендрейк побежал. Солнце казалось комком пламени в бархатном небе. Ему почудилось, что оно покачнулось вправо от него, как бы наклоняясь, чтобы нырнуть затем вниз. Его свет бросал тени, которые с каждой минутой удлинялись и сгущались. У каждого камешка, малейшей неровности появилось свое основание из темноты.

Пендрейк избегал теней — источников холода, замораживающего его ноги, стоило ему только очутиться в них. В его скафандре был фонарь — единственная вещь, которую люди, захватившие его, оставили у него. Он включил его. Слева от него прямо над землей еще виднелась четвертушка солнечного диска — сверкающая арка света. Вздымающиеся вверх кратеры уже погрузились в темноту — бездонную, сводящую с ума мглу. Пендрейка передернуло, и он спрыгнул вниз ко входу в пещеру. Луч света, бьющий из закрепленного на шлеме фонаря, высветил пол, покрытый пемзой.

Когда он стал копать, жуткий холод начал сковывать его члены. Раньше, когда лучи садившегося солнца согревали его, это не так чувствовалось, но теперь не спасала и лихорадочная поспешность его движений — холод съедал все силы, что еще оставались у него. Пластина постоянно выскальзывала из его онемевших рук.

В конце концов он, точно выбившийся из сил старик, улегся в небольшой траншее, которую вырыл в пыли. Собрав волю в кулак, Пендрейк с огромным трудом начал закапывать себя. Когда он высунул сквозь слой песка руку и потушил фонарь, сил никаких уже не оставалось. И он остался лежать неподвижно, словно ледяная глыба, а щеки его превратились, как ему казалось, в ледышки.

Он подумал, что лежит зарытый в собственной могиле.

Но его жизненная сила была цепкой и непреклонной. Ему стало теплее: холод покидал кости, в отдельных местах тела уже покалывало, в онемевшей руке появились болевые ощущения, а пальцы начали ощущать тепло. Оно разлилось по скафандру, принося облегчение и радость. И все-таки он не мог согреться так, как хотел бы, — слишком низкой была температура. И прошло немало времени, прежде чем ему в голову пришла поразительная мысль: захоронив себя здесь, он не достиг желаемого — ему нужно закопаться глубже, гораздо глубже в лунную пыль кратера.

И, лежа здесь, в одиночной пемзовой могиле, Пендрейк вдруг начал испытывать какое-то странное чувство: он знает нечто такое, что поможет ему спастись, что у него еще есть шанс выбраться из этой передряги. Его рассудительный мозг цеплялся за это странное чувство и в конце концов создал в нем веру, что он в самом деле очень близко подобрался к раскрытию тайны базы, созданной на Луне восточными немцами.