Лунный синдром (сборник)

— Дадите. Или конец всей Вселенной. Временные петли схлестнуться, возникнет парадокс и сущее перестанет существовать, — изрёк назидательным тоном старик.

— И сколько же вы хотите?

— Ммм… нам требуется ровно десять миллионов долларов! Ровно столько вы нам тогда и дали, память-то у меня крепкая, — старик улыбнулся, сверкнув жёлтыми зубами.

— Когда тогда? — не понял Альфред.

— Тогда — сейчас, я же к вам уже во второй раз прихожу, сначала вот, — он указал на молодого, — и теперь. Считай, дважды.

— И что же, я вам поверил?

— Конечно! — заверил старик.

— А почему такая сумма огромная вам требуется?

— Ну, как же. Оболтуса этого, меня то есть молодого, надо ведь в Гарвард везти, на физико-математический факультет. Иначе не придумаю ничего. Плюс материал для машины дороговат будет, через семнадцать-то лет.

— Так вы бы ему сейчас объяснили, как делается машина времени. И Гарварда никакого не нужно. И затрат таких.

— Не могу. Мне помирать скоро.

— Как?

— А так. Я как тогда деньги-то получил, помню, через три дня и умер. Старый который, то есть я, который теперь. Понятно вам? Так что времени нет. Сейчас или никогда.

— Ну, а если всё же я вам не поверю, да и не дам денег?

— Не имеете права стоять на пути прогресса, и всего человечества лишать радости бытия! Говорю же — сущее сгинет! Вселенная!

— Но ведь ваша информация не подлежит проверке. Судите сами: машины времени у вас нет. То, что вы один и тот же человек, только генетическая экспертиза показать может. Выходит, верить вам можно только на слово?

— Стало быть, так.

— Я так не могу обеспечить вам суду. И потом: как вы её вернёте?

— Очень просто. Мы вам её в любой момент вернём. У нас же машина времени будет!

— А что, если…

— Ладно, вот вам последнее доказательство! — закряхтел рассерженно старик, — А ну-ка, скидывай портки! — крикнул он молодому.

Молодой подошёл к столу, развернулся к Штейну задом и резко стянул с себя штаны, предъявив главному специалисту белёсую задницу.

— Что вы себе позволяете! — возмутился Штейн.

— Да ты сюда смотри, — остановил его гнев старик, ткнув скрюченным пальцем в тёмное пятно на правой половинке ягодицы вихрастого, — Пятно родимое. Видишь?

— Ах, это. Вижу, и что?

— А то!

Старик встал со стула, и, также развернувшись к Альфреду Каземировичу, предъявил свой зад. В том же самом месте у старика имелось пятно. Но было с этим пятном что-то не так. Штейн, поправив очки, наклонился, чтобы лучше рассмотреть доказательство.

— Позвольте, — изумился он, — да ведь у вас родимое пятно размазалось! Вы его, вероятно, маркером нарисовали. Как же не стыдно вам?

Тут молодой, резко натянув штаны обратно, уничижительно посмотрел на старика и злобно произнёс:

— Ну, ты, старый, и дебил! Чего уселся-то на стул, развалюха? Пять минут постоять не мог. Такой план грандиозный запорол!

— Так ведь от старости пятно-то уж всё выцвело, — заныл жалобно старик, — он бы так не поверил. Было пятно. Было! Да всё с годами вышло.

— И эти мошенники! — всплеснул руками Штейн, — Да что ж за день такой сегодня? Я бы вам никак не поверил! Ну-ка, вон отсюда!

Парочка, кряхтя проклятья, ретировалась. Альфред Каземирович, оставшись один, нервно пил остывший кофе и с грустью смотрел в окно. Включился сигнал селектора, и голос Эллочки спросил:

— Альфред Каземирович, тут последний остался. Примете сегодня?

— Приму. Запускайте этого последнего. И больше на сегодня не записывайте никого. Одни мошенники ко мне ходят!

— Хорошо, Альфред Каземирович.

Спустя минуту в кабинете Штейна появился мужчина лет около сорока. Выглядел он подтянуто-спортивно. Аккуратная щетина, белый пиджак поверх чёрной стильной майки. Чёлка волной. Джинсы в обтяжку. Красивый прищур голубых мудрых глаз. Больше всего вошедший походил на киношного агента 007. Эдакий красавец-мужчина, любимец женщин.

— Вы изобретатель? — недоверчиво поинтересовался Штейн.

— Некоторым образом.

— И вам, конечно же, нужна ссуда?

— Вы крайне проницательный человек Альфред Каземирович.

— А что вы изобрели?

— Да, собственно, всё.

— Всё? Поясните.

— Всё вот это, — посетитель обвёл взглядом комнату.

— Когда же вы успели? — усмехнулся Штейн.

— Триста миллиардов лет назад. Примерно, конечно.

— Так может быть, вы?…

— Именно! Это я.

— Господь Бог?

— В самую точку! — улыбнулся изобретатель ровными белыми зубами.

— Тогда позвольте спросить, зачем вам, господу Богу, деньги?

— А вы разве не понимаете?

— Нет. Раз вы Бог, то пожалуй, можете сотворить их сами.

— Совершенно не могу.

— Значит, вы жулик, как и прочие! — победоносно резюмировал Штейн.