Лунный череп

Полоски мяса дымились и шипели на огне.

Запах был тошнотворным... Но Безликому было любопытно.

Он схватил кусок мяса и начал жевать мерзкую субстанцию, пытаясь её проглотить.

Когда прожёванный кусок опустился в желудок, реакция не заставила себя ждать: Безликий упал на колени, и его вырвало.

Отдышавшись, он неуверенно поднялся на ноги, припоминая теперь древние табу в отношении приготовленной пищи.

Больше он о них не забудет.

Безликий подумал, что эти люди с тёмной кожей не были достойны поклоняться ему.

Пожирая женщину и её ребёнка, он решил, что эти люди сгодятся только в качестве мяса.

А вот белые люди... Они станут его новой отарой.

В них была сила и изобретательность.

Как и древние народы, они воздвигали города.

Жестокие, беспощадные люди.

Они нравились Безликому. То, что надо.

Зайдя в лес, он наткнулся на группу людей с тёмной кожей, прячущихся среди скал и деревьев.

Пришлось немного задержаться.

Набив желудок их плотью до отказа, он расслабленно отправился обратно в поселение и от души помочился на костёр.

Вспомнив, что это старый способ пометить территорию, он обошёл весь лагерь, опустошая по чуть-чуть мочевой пузырь.

Все, кто придёт сюда, теперь будут знать, что это место принадлежит королю.

Владыке Верхнего Леса.

-16-

Когда отряд бросился на поиски, Вайнона Спэнс вернулась к телу Майка Райана.

Удачно он заказал себе надгробие всего пару дней назад!

Ходили разные слухи о том, откуда Райан узнал о приближающейся кончине - начиная с угроз расправой и заканчивая ясновидением - но Вайнона придерживалась мнения, что некоторые люди просто знали, когда близится их час.

Не в первый раз уже на памяти Вайноны человек заказывает памятник, а всего через пару дней этот памятник над ним устанавливают.

Такова жизнь... и смерть.

Почти всё утро Вайнона провела на ранчо шерифа Лаутерса, копаясь в куче крови и плоти и отделяя человеческие останки от животных.

К данному моменту останки всей семьи Лаутерса уже похоронили на кладбище за городом в одной общей могиле.

Надгробия установят завтра.

Потребовалось пять мужчин-добровольцев, чтобы в течение нескольких часов пробиваться через снег и промороженную землю и вырыть могилу.

Неприятное занятие.

Но Вайнона привыкла к смерти и гибели, и её уже нельзя было ничем удивить.

Деньги, конечно, это хорошо. Но на сердце у женщины было тяжело.

Этот город проклят.

Она укрыла тело Райана простынёй и опустилась в кресло. Голова раскалывалась.

Она всегда считала себя практически оптимисткой.

Её отец как-то сказал, что и оптимисты, и пессимисты, по сути своей, фантазёры. А посередине этих двух крайностей находились реалисты.

Наверно, он был прав.

Оптимист внутри Вайноны считал, был уверен, что это чудовище, этого монстра поймают и убьют.

Пессимист же говорил, что этого никогда не случится: чудовище убьёт всех и двинется дальше.

А реалист понимал, что монстра убьют, но не раньше, чем он вырежет большую часть населения.

С реализмом было удобнее; в нём не было крайностей.

Сидя в кресле и думая о Мэрион, о своей к ней любви, Вайнона решила, что на данный момент останется реалистом.

Учитывая обстоятельства, это было самым безопасным.

Этакая «мантия прагматизма» - надел, укрылся, и никакие обстоятельства тебе не страшны.

Но она забыла о фатализме (вера в неотвратимость судьбы, предопределение, рок - прим.пер.).

И вспомнила о нём, лишь когда дверь в заднюю комнату слетела с петель.

Тогда она вдруг поняла, что некоторые вещи неизбежны.

Когда она заглянула в заднюю комнату, когда с трепетом и страхом смотрела на возвышающегося посреди комнаты, залитого кровью монстра с подпирающей потолочные балки головой, она поняла, что это конец.

Она умрёт.

И никакое оружие, никакие запетые двери этого не изменят.

Чудовище было здесь, и оно собиралось заняться Вайноной.

Она долгое время флиртовала со смертью, и вот она здесь: гигантская, дурно пахнущая и злобная.

- Господи, - прошептала она.

Чудовище сделало шаг вперёд и заскрежетало зубами.

-17-

Когда Лонгтри вошёл в кабинет Пэрри, Лаутерс уже пришёл в себя.

Этому Лонгтри не удивился.

Пэрри сказал, что дал шерифу кучу лекарств, чтобы тот отключился почти на весь день, но Лонгтри знал, что, учитывая состояние шерифа, тот не будет валяться в постели слишком долго.

- Шериф, это ни к чему, - произнёс Лонгтри, не спуская взгляда со ствола револьвера.

Лаутерс был мощным человеком.

Да, от алкоголизма он значительно обрюзг, но всё равно внушал опасения.

У шерифа были покрасневшие глаза и опухшие от рыданий веки, а лицо покрывала испарина.

- Как же ты мне надоел, Лонгтри, - прошипел он. - Всё время ко мне цеплялся... И моя семья... Господи...

Лонгтри было жаль мужчину. Но находиться на мушке ему не нравилось.

- Убери оружие, шериф. Прошу тебя.

Лаутерс изумлённо уставился на Лонгтри полными слёз глазами.

Забинтованный нос придавал ему ещё более жалкий вид.

Лонгтри сглотнул.

Шериф целился в него из кольта.

Даже если маршал и потянется за своим оружием, Лаутерс успеет выстрелить, и пуля, скорей всего, угодит ему прямо в грудь.

А такие раны в большинстве своём смертельны.