Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила

На углу сераля, под тем окном, через которое влез когда-то Чарльз, мы остановились, чтобы осмотреться. Похоже, поблизости никого нет. Мы перебежали через тропинку и скрылись в полоске деревьев, окаймлявшей берег Нахр-эль-Салька. Высоко над нами кружили с пронзительными криками какие-то птицы, по-моему галки, согнанные огнем с дворцовых стен. Далеко внизу, у подножия утеса, среди древесных стволов блеснула красноватым отсветом река, на сей раз окрашенная в зловещий цвет не окислами железа, а пожаром.

Мы остановились во мраке посреди рощи сикомор. Здесь тоже стоял дым, тонкий и зловонный, однако после горящего сада воздух казался свежим. Чарльз притянул меня к себе.

– Дрожишь. Замерзла?

– Нет, ничуть, не успела еще – согласись, во дворце довольно тепло! Чарльз, что там за крики? Может быть, пойти и помочь?

– Ни малейшей нужды, – кратко отозвался он. – Во-первых, меня ни капли не волнует, сгорят Графтон с Летманом дотла или только чуть поджарятся, а во-вторых, на шум сбежалось уже полдеревни. Дворец полыхает как факел, и здесь вот-вот появятся автобусы с зеваками из Бейрута. Не забывай и о том, что никто из них не заглянул посмотреть, жива ты или нет. Пусть горят. А теперь объясни, ради бога, как ты снова здесь очутилась? Тебе полагалось быть за много миль отсюда и ни сном ни духом не знать, что тут творится. Что произошло?

– Они привезли меня.

Я как можно короче рассказала Чарльзу свою историю. Потрясенный, он хотел что-то сказать, но я торопливо перебила:

– А ты? Как случилось, что ты вернулся за мной? Откуда узнал, что я здесь?

– Услышал, милая. Перед тем как дворец окутало дымом, ты вопила, как паровозный гудок.

– Ты бы тоже завопил на моем месте! Ладно, не будем об этом. Как тебе удалось проникнуть ко мне? Они сказали, ты удрал через главные ворота.

– Я и удрал. Они пытались обкурить меня своей гнусной марихуаной, а я сделал так, что камера наполнилась дымом, и притворился, будто оглушен наркотиком. Хассим попался на мою удочку, я его пристукнул и сбежал. Главной трудностью было то, что они, прежде чем запереть меня в камере, отобрали всю одежду… Не знаю, с чего Летман вообразил, что я, если найду лазейку, не сумею уйти голышом…

– Может быть, твой костюм ему самому был нужен. Он вышел, чтобы отогнать твою машину в Бейрут, и, наверно, хотел походить на тебя, на случай если его кто-нибудь увидит.

– Пожалуй, ты права. И все равно он мог бы оставить мне что-нибудь еще, кроме старого одеяла. А та рубашка мне очень нравилась, черт бы его побрал. Словом, я забрал у Хассима ключи и выскочил из камеры голышом, а потом заглянул в привратницкую и схватил какие-то кошмарные тряпки. Как тебе мой наряд? Я выбрал то, что ты назвала бы жестким минимумом, и скрылся. Я понимал, что если за мной погонятся, то в первую очередь пойдут прямо к броду, поэтому завернул за угол, сюда, к окнам сераля. Представляешь? Наш герой в костюме Адама крадется под окнами, сжимая в руках штаны, и то и дело подпрыгивает, наступив на репейник.

– Бедный мой ягненочек. Утешайся тем, что ты не первый.

– Что? Ах да, в сераль лазали многие. Конечно… В общем, я остановился под деревьями и натянул штаны. По правде говоря, там была и рубашка, и куфия, только я в темноте не сумел их найти… Потом я услышал твои вопли. Этот негодяй тебя ударил?

– Нет. Честно говоря, я орала не из-за него, а из-за кошки. Ладно, продолжай, я хочу знать, что случилось дальше. Как ты сумел взобраться?

За разговором Чарльз бродил по роще, опустив голову, словно что-то выискивал, и вдруг с радостным восклицанием поднял с земли какой-то сверток.

– Ага, вот они… Эта рубашка мне пригодится: как-никак, а на носу утро… Где я был, говоришь? Да прямо под окном сераля, вот здесь, где мы стоим. Тут-то я и услышал твой вопль. Я кое-как натянул штаны и туфли и рванулся к главным воротам, но они были уже задвинуты на засов. Пока я возился с запорами, внутри начало твориться что-то невообразимое. Потом запахло дымом. Я подумал, что, если пожар разгорится как следует, они откроют ворота, но даже в этом случае нам ничего бы не светило. Поэтому я побежал обратно сюда, за угол. Я знал, что, схватив меня, они снова заперли заднюю калитку, так что не стал тратить на нее время. Я просто подбежал к этому окну и забрался по стене. На самом деле подъем совсем нетрудный.

– Ничего себе нетрудный! – Я впервые увидела эту стену с наружной стороны. Передо мной возвышалась отвесная черная стена. – Да по ней невозможно взобраться!

– Для твоего большого храброго кузена нет ничего невозможного. Как бы то ни было, я знал, что ты в саду, потому что на полпути наверх услышал, как ты ругаешься на собак. А забравшись внутрь, я увидел на острове нечто вроде Ноева ковчега. Вот так вот… Жаль, что в облачении Хассима не предусмотрены носки – нет ничего противнее мокрых сандалий. Слушай, оберни-ка эту простыню для чалмы вокруг плеч. Она не очень грязная и, по крайней мере, сухая. Давай завяжу… Что это у тебя на шее?