Луна в кармане

Она ошибалась. Она совсем не была похожа на меня, и я хотела объяснить ей почему. Рассказать все. Но стоило мне открыть рот, как Изабель опять повернулась ко мне, и я промолчала. Неожиданно я вспомнила о маме, о ее гусеницах, стремящихся стать бабочками. О Мире, которая делает вид, будто не замечает ехидных насмешек окружающих. О Морган, с ее квадратным лицом и приветливой улыбкой. И о нас с Изабель под огромной желтой луной.

Изабель не шелохнулась, когда по дорожке проехала машина и припарковалась около белого домика. Она не обернулась и не смотрела, как кто-то вышел из салона и поднялся по лестнице. Не видела Морган, выбежавшую ему навстречу. И она не сказала ни слова, когда они зашли внутрь и в домике погас свет, оставляя нам только луну и отблеск из окна Миры, чтобы найти дорогу обратно.

Глава 9

На следующее утро, когда наступил День независимости, я проснулась рано и стала собираться на пробежку. Изабель еще спала на диване, этажом выше скрипел пол – Мира одевалась и искала кота Нормана.

По пути на улицу я прошла мимо двери Нормана. Она была приоткрыта, и я решила заглянуть, чтобы еще раз поблагодарить его за очки. Я постучала, и дверь сама собой открылась шире.

В комнате было яблоку некуда упасть: вдоль стен в несколько слоев стояли мольберты, с потолка свисало как минимум десять мобилей, покачиваясь от легкого ветерка, который вместе со мной ворвался внутрь. Они были сделаны из чего попало: велосипедных шестеренок, старых каучуковых мячиков, крошечных фотографий, вырезанных из журналов и вставленных в рамки. Один был собран из металлических линеек и угломеров, которые со звоном ударялись друг об друга. Манекены, которые Норман принес в мой первый день в Колби, стояли вдоль стены, их животы были выкрашены в яркие цвета, руки вытянуты вперед, на пальцах сияла флуоресцентная краска. Базар открывался завтра, и я представить не могла, как в эту комнату смогут поместиться новые находки.

Норман спал в углу на матрасе, над ним покачивался мобиль из разноцветных частей солнцезащитных очков. В комнате было холодно, он лежал без футболки и что-то бормотал, запутавшись в простынях. Я не могла отвести взгляд: лицо Нормана раскраснелось, одна рука покоилась на подушке, кончики пальцев задевали стену. Он казался совершенно незнакомым человеком. Меня охватило странное чувство: в любой момент Норман мог открыть глаза и мне пришлось бы объясняться просто так, когда нас не разделяет стена с окошком выдачи и не объединяет общая цель. Я попятилась, задев манекен, и выбежала из комнаты, думая о том, снится ему что-нибудь или нет.

На пляже было прохладно и туманно, и, пока я бежала, я думала о Мире, вспоминала, что сказала Изабель накануне. «Мы боимся». Я знала одного человека, который почти всегда был бесстрашен.

– Коули? – Я услышала какую-то возню – видимо, она садилась на постели. – Что случилось?

– Ничего, – ответила я. – Просто хотела поговорить.

Мама находилась в Испании. Мне пришлось пообщаться с тремя операторами, двумя служащими отеля и одной раздраженной новой ассистенткой, чтобы добраться до нее.

– Я соскучилась, – произнесла я. Это всегда было проще сказать по телефону.

– Дорогая! – В ее голосе прозвучало удивление. – Я тоже по тебе скучаю. Как дела?

– Хорошо.

Я перенесла телефонный аппарат в кухню и села на пол. Рассказала, как у меня на работе, о том, что Изабель подправила мне волосы и брови, – странно, сколько всего случилось с тех пор, как мы говорили в последний раз. Мама сообщила, что три часа раздавала автографы, какой питательной была еда в Европе и как ей пришлось уволить очередную ассистентку за то, что та любила постоянно возражать.

Наконец я добралась до реальной причины своего звонка:

– Мама!

– Да?

– Ты знала, что Мира… ну, немного эксцентрична? – прошептала я, хотя знала, что тетя наверху и не может меня слышать.

– Что? – Мама все еще возмущалась по поводу ассистентки.

– Мира, – повторила я. – Она не такая, какой я ее помню. Она немного… не от мира сего.

– Да, Мира всегда была творческой натурой.

– Дело не только в этом. Люди… они жестоко с ней обходятся.

– О! – Я представила, как она закусила губу, размышляя. – Ну Мира всегда была такой. Но я и не думала, что дело зашло далеко.

– Жаль, что мы об этом не думали. Я расстраиваюсь…

– Коули, прости меня! – перебила она. – Я переживала, что уехала в этот тур и бросила тебя, а теперь еще и это… Послушай, я просто отправлю Эми, свою ассистентку, обратно в Шарлотту следующим же рейсом. Можешь пожить с ней, пока я не вернусь из тура.

– Подожди, не надо!

Но мама не слушала – прикрыв трубку рукой, она уже говорила кому-то в номере: «Поищите рейсы домой, хорошо?»

– Мама!

– Лучше на сегодня или на завтра. И скажите Эми…

– Мама!

– …что ей нужно собираться, вызвать клининговую службу, забронировать билет на поезд…

– Мама! – крикнула я. Когда она бросалась в бой, остановить ее было невозможно.

– Что? Коули, подожди секунду, хорошо?

– Нет, – сказала я. – Я не хочу уезжать домой, мне хорошо здесь.