Лунь

Ксения начала протестовать. Это длилось долго, но спровоцировать Илью на конфликт не получалось. Он выглядел совершенно счастливым, а счастливые люди не злятся и не ругаются. Наконец, от переизбытка эмоций Ксения разрыдалась, и Илье пришлось обнять ее и успокоить поглаживаниями по волосам. Обнимая плачущую женщину, он думал о том, что слишком много времени потратил на нелепые обвинения и не менее нелепые оправдания. Сейчас он мог бы уже набрать и отправить текст девушке, которая не выходила у него из головы. А возможно, письмо от нее уже висит в его электронном ящике… письмо, которое изменит между ними что-то… О чем-то другом у Ильи не получалось думать.

– Извини, Ксень, мне нужно немного поработать.

– Что? Опять ты в свой кабинет сбегаешь от меня? – возмутилась жена, едва успокоившись.

– Пока гулял, мозг освежился. Появилась парочка новых мыслей. Мне необходимо их зафиксировать, пока не забыл. Не обижайся. Я недолго.

– Ладно…

Ксения нехотя отпустила мужа. Она верила ему по поводу любовницы, а точнее, ее отсутствия, но ревновать к работе ей никто не мог запретить, даже здравый смысл. Илья Алексеевич ворвался в кабинет и открыл ноутбук вспотевшими ладонями. Так и есть – письмо уже было на почте, но он испытывал такое волнение, что боялся открыть его.

«Сначала напишу и отправлю свое, чтобы она не переживала, ожидая мой ответ, а потом уже буду читать то, что она прислала», – решил мужчина и полез в выдвижной ящик стола.

Оказалось, выбрать что-то из коллекции своих записей не так уж просто. Процесс требовал максимальной сосредоточенности. «Она не должна подумать, что я жалкий графоман, не имеющий даже толики таланта. Я должен выбрать самое лучшее. Она достойна самого лучшего, что я написал на данный момент».

Вилин искал лучшее, потеряв счет времени и забыв об обещании, данном жене. Он не помнил о жене. Он думал лишь о том, что не просто так оттягивает очень волнительный для него момент. Долго Илья Алексеевич сидел, держа в обеих руках тонкий желтый лист, перечитывая его снова и снова. Затем решил, что это оно. Вот, что было написано там:

«… он шел сюда, чтобы спасти людей. Возможно, даже ценой своей жизни. Он не представлял себя кем-то, вырвавшим сердце и осветившим смрадные болота. Но нечто героическое было в его поступке, и трудно с этим спорить. Он взглянул на разбитые наручные часы. Маленькая серебряная стрелка дергалась на одном месте на фоне темно-синего хронометра. Хотелось отодвинуть момент решающего шага в бездну. И он делал это, пока ему позволяли. Но пора было действовать, иначе его цели могли стать пустышкой. Он подошел к двери. Единственной двери среди бескрайних песчаных барханов цвета охры. Это была дверь – и больше ничего. Но когда он открыл ее, то увидел – за нею уже не пустыня. Прямоугольный клочок буйной растительности тропического леса возник посреди километров безжизненных песков. Он сжал клинок покрепче и шагнул внутрь. Зная, что обратной дороги ему никто не даст».

– Достаточно, – шепнул Вилин и нажал «отправить», не позволив себе раздумывать лишний раз и соблазниться изменить хоть слово.

Его не оставляло дурное предчувствие, что Луни не понравится отрывок, и лишь из вежливости она скажет что-то хорошее. И наоборот, он был уверен, что фрагмент девушки окажется куда лучше по качеству, чем его собственный, и ему будет стыдно.

– Идиот. Конечно, ей не понравится. Как это глупо и самонадеянно.

Илья Алексеевич расстроился и открыл письмо Луни. Он перечитал его несколько раз, исследовал каждое слово, прежде чем заново осознать, сколько глубины и неординарности таится в этой девушке.

«Какой у нее стиль!» – подумал Вилин и с обидой закусил губу. Все свои тексты показались ему посмешищем по сравнению с тем, что крылось в строках юной студентки.