Лукавый взор

– Сразу не получится, – перебила его Фрази. – Верхом она не поедет: смертельно боится лошадей. У нее начинаются горловые спазмы от одного их запаха! Якобы в детстве ее чуть не затоптал табун, которым владел ее отец, и с тех пор она и боится лошадей. Именно поэтому конюшня при особняке стоит пустая, а своих скакунов поляки держат неподалеку, в конюшне на улице Турнель. Им понадобится время, чтобы найти фиакр для графини, чтобы собраться…

– Ну так значит, особняк опустеет. Мы туда проберемся и найдем бамаги! – оживленно воскликнул Базиль.

– Не верится, что графиня бросит их без охраны, – покачал головой Араго.

– А как же безумное горе? – несколько театрально возопил Базиль. – Как же разбитое сердце?! Как же обморок, рыдания и все, что обычно проделывает всякая приличная мёф?[198] А вдруг она в расстройстве чувств забудет прихватить с собой эти бамаги?

– Графиня Стефания выглядит как хрупкая фарфоровая статуэтка, а на самом деле выкована из самого крепкого железа, может быть, даже высечена из камня, – покачала головой Фрази. – Обморока от нее не дождетесь, разве что она сама его разыграет.

– Самое плохое, что мы знать не знаем, где бамаги искать, – мрачно буркнул Базиль. – Какие там тайники могут быть устроены?.. И что там говорил этот польский дедер?[199] Вроде бы ключ от «крепкого ящика» есть только у него? То есть на его трупе ключ остался, что ли?

Араго снова перебрал в памяти каждое слово Каньского. Да, тот уверял, будто ключ от кофр-фора есть только у него, но что тогда значат эти слова: «Графиня так же надежна, как самый лучший кофр-фор!» То есть Стефания знает, где находится тайник и где спрятан ключ? Может быть, но что, если Каньский таким образом дал понять, что графиня хранит документы в настолько секретном месте, что доступ к нему имеет только ее муж?

«Ну не между ног же она эти „бамаги“ прячет!» – зло, цинично подумал Араго… и в это же самое мгновение его словно ударила догадка! Вспомнилась болтовня Агнес, что графиня велела пришить глубокие внутренние карманы к любимой муаровой юбке. Араго подумал тогда о великой картежнице, тетушке Жан-Пьера, Лавинии, которая прятала в таких карманах запасные козыри. Ему и в голову ничего другого не пришло, потому что очередная заметка Лукавого Взора была посвящена карточным притонам, и он даже с усмешкой подумал, что Стефания наверняка тоже занялась шулерством. Но сейчас смысл слов Каньского сделался ему предельно ясен.

«Бамаги» в этих потайных карманах!

Они были пришиты к любимой юбке графини незадолго перед приездом Каньского. Именно тогда, надо думать, в них и вложили секретные документы. Само собой, после приезда в Париж только Каньский имел право заглянуть в этот «кофр-фор», подняв юбку жены.

Если бы заставить Стефанию вывернуть эти карманы… Но как? Каким способом? Наставив на нее пистолет?..

Хотя отыскать такой способ, с внезапной ясностью осознал Араго, – это еще не столь неразрешимая задача. Есть и потрудней! А именно: в присутствии Фрази признаться, что ему известно о существовании этих карманов под юбкой прекрасной графини!

От кого? Он мог узнать об этом только от Агнес, и Фрази это прекрасно известно. Ну а сообщить ему об этом Агнес могла только в постели…

Араго бросило в жар, стоило только представить, что произойдет, если он сейчас выскажет свою догадку! Фрази мигом догадается, что предшествовало откровенности Агнес. Базиль, который востер не по годам, тоже все поймет. Да разве можно Араго так унизиться в их глазах, а главное, унизить и оскорбить Фрази, напомнив ей о тех своих грехах, которые она так великодушно отпустила, признавшись ему в своей неизбывной любви? Заговори Араго об этих злосчастных карманах, Фрази сразу вспомнит ехидство Поццо ди Борго: «Nomen illis legio!» Что сделает с ее сердцем это воспоминание? А ведь Араго осмеливался ревновать ее к совершенно мифическому «паршивцу Габриэлю»!

Что делать? Сказать ничего нельзя. Но и не сказать нельзя, время летит! «Боже, помоги!» – взмолился Араго так страстно, как, может быть, никогда ни о чем не молил, даже о спасении собственной жизни… хотя об этом он совершенно точно никогда и никого, даже Бога, не молил.

И вдруг…

– Я знаю! – радостно воскликнула Фрази. – Однажды видела, как Агнес пришивала к юбке графини глубокие внутренние карманы. Я не могла сообразить, зачем ей это вдруг понадобилось, но решила, что там будут храниться драгоценности. А теперь поняла, для чего они предназначались. Все эти документы графиня всегда носит на себе!

– Шуэт![200] – выдохнул ошеломленный Базиль. – Вот уж воистину крепкий ящик!

– Ну и ну! – выдавил Араго, силясь казаться таким же ошеломленным, а сам в это время думал лишь о том, что добрая судьба, которая – как женщина! – всегда относилась к нему настолько благосклонно, что он мог считать себя одним из ее любимцев, снова пришла на помощь и сберегла его репутацию в глазах Фрази.