Лукавый взор

Новая корреспонденция Лукавого Взора начиналась с рассказа о французе Анри Валуа, герцоге Анжуйском, который в XVI веке был избран королем Польши. «Он вытерпел на престоле целых полтора года, отчаянно скучая в этой варварской стране, в своем замке в Вавеле, а потому, лишь только из Парижа пришло известие о смерти Карла IX, его старшего брата и короля Франции, польский король чуть ли не тайком удрал во Францию, где и стал королем французским Анри III. На память о Польше он устроил в Лувре такую же систему канализации, какая была в Вавеле (самую передовую по тем временам!), позволил смотрителям отхожих мест называть эти места „souvenir polonais“[162] – и благополучно забыл о Польше. Однако Польша не забыла о нем и мечтала презентовать обожаемой Франции еще какие-нибудь сувениры. Ну что ж… Мария, дочь бывшего короля Польского Станислава Лещинского, стала женой Людовика XV. Потом красавица Мария Валевская сделалась любовницей Наполеона. Обе эти дамы в разное время шутливо назывались „польским сувениром для Лулу“[163] и „польским сувениром для Набу“[164]. Затем название польского сувенира заслужили тысячи гусар и улан, которые примкнули к войскам Бонапарта. Но всего этого гордой польской шляхте было мало! Она мечтала оставить более весомую память у жителей прекрасной Франции. И вот зимой 1832 года польские эмигранты привезли в приютившую их страну воистину памятный сувенир – страшную холеру!

Париж начал вымирать.

Кто мог, бежал из города; других тем для разговоров, кроме холеры, не существовало. Люди ходили по улицам с камфорными мешочками на шее, уткнувшись носом во флакон с нюхательной солью: по мнению медиков, это хоть как-то предохраняло от заразы. Дома, также по совету медиков, окуривали можжевеловым дымом. В апреле смертельный взрыв утих, однако врачи не исключали, что болезнь может вернуться, потому что польские эмигранты расселились по всей Европе».

Тональность первой половины заметки была не более чем ироничной, порой ехидной, но достаточно миролюбивой, однако внезапно она резко изменилась:

«Однако поляки, видимо, сочли, что еще недостаточно щедро вознаградили приютившую их страну. Они всеми силами начали склонять Францию к войне с Россией, якобы подавившей свободу Польши. Галльский петух всегда был задирист, а поляки все настойчивей льют ему в корм свою старку, и опившегося ею петуха уже не унять.

Для поляков все средства хороши, чтобы восстановить французов, а потом и прочих европейцев против русских, чтобы довести до непримиримой вражды, и если ради этого нужно будет взорвать изнутри Францию, а потом и всю Европу, они это сделают.