Лукавый Шаолинь

— Убей Френда из Татуры. Его кровь разрушит эгрегор. И ты выполнишь свое Предназначение. Или же умрешь.

Я повертела нож в руке:

— Искушаешь?

— Решай… просто выбирай, — прошелестел поутри.

— Нет! Ни один волос не упадет с головы моего мужа!

— Тогда умрешь ты!

Я не удостоила его ответом.

И в последний раз открыла дверь в редакцию. В место, где должны были защищать правду, какой бы горькой она ни была.

— Я пришла попрощаться. Моя работа у вас закончена. Не волнуйтесь, я сделала все, чтобы к газете не применили никаких санкций. Вы будете и дальше спокойно работать. Но уже без меня. Так для всех станет лучше, — сообщила я Екатерине.

— Что с тобой сделал майор? — тихо спросила начальница. — Что? Отвечай, Иней!

— Только то, что обычно делает мужчина с женщиной, — равнодушно ответила я. — И знаете, мне понравилось.

Повисла гробовая тишина. Казалось, меня просто съедят взглядами. Но я не чувствовала ничего, кроме огромной усталости и равнодушно смотрела на испуганные лица коллег.

— Зачем ты пошла на это? — простонала Таня.

— Я могла бы сказать, что из симпатии ко всем вам. Из искренней любви к газете и нашему общему делу. Но это неправда, — усмехнулась я. — Просто собираюсь еще здесь пожить, ведь в Верене меня никто не ждет. Хочу стать учителем, а так как Краснокрестецк — город маленький, возможно, буду воспитывать и ваших детей тоже. Не хочу начинать с плохого и топить газету. Да и не верю, что отбрехалась бы… Все равно меня бы обвинили во всех мыслимых грехах. Потому что я здесь — чужая. И… мне вас жалко. Дайте бумагу уже, наконец!

Екатерина протянула мне образец заявления и ручку. Потом достала из сейфа пачку денег и положила передо мной:

— Это твои расчетные, Иней. Ты будешь прекрасным педагогом, уверена. Умным, одаренным, любящим детей. Главное не мерить весь мир по образцу Краснокрестецка. Люди — очень добрые, когда живут на воле. Будь счастлива и прости нас, если сможешь.

— Это слишком много для расчетных… Не волнуйтесь за меня. Как-нибудь справлюсь, — я отодвинула пачку подальше от себя.

— Что-то мне подсказывает, деньги тебе понадобятся, — возразила Екатерина. — Будь счастлива, Иней!

Женя подошла ко мне и тоже положила несколько крупных купюр:

— Прости меня, Иней! И будь счастлива.

Затем то же сделали корректор, верстальщик и другие сотрудники редакции. А затем — все рабочие корпорации, даже те, кто видел меня один раз. На собранную сумму я могла бы безбедно жить больше года.

А владелец газеты подарил мне золотое кольцо.

Символично. Иней в золоте.

И тогда я поняла, насколько добр мир вокруг. Что жители закрытого города вовсе не такие высокомерные, какими хотят казаться. И захотела учить детей своих коллег, которых почти ненавидела и презирала. Теперь они все со слезами обнимали меня.

Таня и Екатерина предложили временно пожить у них, пока мое положение в Краснокрестецке вновь не станет стабильным. И я искренне пообещала, что подумаю.

Я ехала домой с улыбкой и постоянно поднимала голову, чтобы посмотреть на небо. Казалось, что наступила весна. Что счастье близко. Но только казалось…

— Френд, ты дома? — спросила я, зайдя в квартиру.

Мне никто не ответил. Только на кухне слышались тяжелые шаги.

А дальше я сползла по косяку, потому что происходящее напоминало фильм ужасов. Самый дешевый, глупый и по-дурацки страшный. Передо мной возникло нечто в мешке на голове. Кошмар из далекого детства. Лишь глаза сверкали в прорезях. Почему-то они показались мне красными. Человек с мешком на голове держал в руках нож.

— Как ты думаешь, кто это? — спросил металлический голос. — Твоя смерть? О, нет, Иней будет жить долго и счастливо, выйдет замуж и родит пятерых детей.

— Это ты, Френд? — спросила я, задыхаясь от ужаса.

— Это не Френд, Френд ушел с друзьями пить пиво. Почему ты так испугалась тогда в автобусе? Думаешь, под мешком скрывается страшное покалеченное лицо? Бойся, бойся еще сильнее, потому что покалечена душа. Это куда ужаснее. Ты не задумывалась, девочка, что друзей заводят от жуткого одиночества?

— Умоляю, сними мешок, — повернувшись лицом к детскому страху, я была буквально парализована.

— Я так любил тебя, но без взаимности, — продолжал Френд. — Заботу и нежность ты не замечала. Тогда я попробовал выжать из тебя чувства скандалами и тяжелой работой. Думал, придешь ко мне, твоему единственному другу… Ничуть не бывало! Ты становилась только сильнее. Попытался оставить тебя в Мертвом лесу, но не смог. И тогда решился на последнюю меру — перевести тебя на нелегальное положение. Может, обратишься ко мне за словами любви и утешения. Как же! Хитрая Иней умудрилась не только спасти газету, но и сама решила устраиваться в гимназию. В городе — паника и страх, а у непробиваемой Иннушки все отлично.

Я могла бы воззвать к разуму моего мужа, ведь поутри в красном камзоле дал мне песочные часы. Я могла бы покорить его красотой, всего лишь сдернув резинку с волос, ведь поутри в зеленом камзоле подарил мне ржавые цепи. Я могла бы убить его, ведь поутри в черном камзоле даровал мне колдовской нож.