Лучше подавать холодным

С видом оскорбленной невинности Морвир вышел из комнаты. Дэй, проводив его взглядом из-под песочных ресниц, пожала плечами, встала, стряхнула крошки с груди и последовала за учителем.

Монца подошла к окну. Перепуганные посетители банка, похоже, уже разбежались. Взамен подоспели любопытствующие горожане, старавшиеся не подходить близко к неподвижным телам на мостовой.

Что, интересно, сказал бы сейчас Бенна? Велел бы ей успокоиться, скорее всего. И хорошенько подумать.

Она вцепилась обеими руками в сундук, с рычанием отшвырнула его от себя. Он врезался в стену, с которой пластами посыпалась штукатурка, перевернулся. На пол вывалилась одежда.

Трясучка смотрел на нее, стоя в дверях.

– С меня довольно.

– Нет! – Она сглотнула. – Нет. Мне еще нужна твоя помощь.

– Выйти и сразиться с человеком – это одно. Но так…

– Такого больше не будет. Я прослежу.

– Чистенькие, аккуратные убийства? Плохо верится. Собравшись убивать, заранее мертвецов не подсчитаешь. – Он медленно покачал головой. – Скоты вроде Морвира еще могут после этого улыбаться. Я – не могу.

– И что дальше? – Она двинулась к нему осторожно, как к норовистой лошади, пытаясь удержать от побега взглядом. – Пятьдесят скелов и возвращение на Север? Снова длинные волосы, дрянная одежда, кровь на снегу? Я думала, у тебя есть гордость. Думала, ты хочешь стать лучше.

– Это верно. Хочу.

– Так попробуй. Останься. Кто знает, вдруг тебе в результате удастся спасти несколько жизней? – Монца мягко коснулась левой рукой его груди. – Или направить меня на праведный путь? Тогда ты станешь хорошим и богатым одновременно.

– Что-то я уже не верю, что такое бывает.

– Помоги мне. Я должна это сделать… в память о брате.

– Вы так считаете? Мертвым все равно. Мстят ради себя самих.

– Значит, ради меня самой! – Она смягчила голос. – Могу я как-нибудь заставить тебя передумать?

Трясучка поморщился.

– Собираетесь бросить еще пятерку?

– Я не должна была так поступать. – Пытаясь найти верные слова, предложить верную сделку, Монца скользнула рукою по его груди вверх, очертила пальцем линию упрямого подбородка. – Ты этого не заслужил. Я потеряла брата… а он был для меня всем. Не хочу больше терять… никого…

Она сделала многозначительную паузу.

В глазах Трясучки появилось странное выражение. Отчасти сердитое, отчасти жаждущее, отчасти пристыженное. Долгое мгновение он стоял молча, и Монца чувствовала, как под рукой ее, которую она так и не убрала с его лица, поигрывает желвак.

– Десять тысяч, – сказал он наконец.

– Пять.

– Восемь.

– Договорились. – Она опустила руку. Встретилась с ним глазами. – Собирайся. Через час уезжаем.

– Ладно.

Из комнаты он вышел, не оглянувшись на нее, виновато потупившись.

Нелегко иметь дело с хорошими людьми. Чертовски дорого они обходятся…

III. Сипани

Вера в сверхъестественный источник зла не нужна; люди сами способны на любое злодейство.

Джозеф Конрад

Не прошло и двух недель, как, желая сравнять счет, явились мстители с другой стороны границы, повесили старика Дестора вместе с женой и сожгли мельницу. Еще через неделю отправились мстить его сыновья, и Монца, прихватив отцовский меч и хнычущего Бенну, пошла с ними. Радостно пошла, ибо вкус к фермерству она потеряла.

Расплатившись за мельника, они покинули долину и не останавливались в течение двух лет. К ним присоединились и другие люди, потерявшие работу, семьи, жилье. Вскоре они сами стали теми, кто жег чужие посевы, вламывался в чужие дома и забирал все, что находил. Вскоре они сами стали теми, кто вешал. Бенна быстро подрос и забыл, что такое милосердие. Могло ли быть иначе?.. Они мстили за убийства, потом за воровство, потом за махинации, потом за слухи о махинациях. Шла война, и нехватки в обидах, за которые требовалось отомстить, не было.