Лучше подавать холодным

Прошептала – надо было нам держаться фермерства.

Строй талинцев стремительно приближался.

* * *

Откуда в каждом сражении берется пылкое дурачье, Трясучка не понимал. Но без охотников покрасоваться дело никогда не обходится. Здешние направили коней прямехонько на белый флаг, в самую гущу копий на острие клина. Скакавшая впереди лошадь сбавила перед ними ход, взвилась на дыбы, так что всадник повис на поводьях. Но в нее врезалась мчавшаяся следом и толкнула обоих на сверкающие копья. Только кровь брызнула да обломки тех копий полетели. Третья взбрыкнула, не доскакав, седок кувыркнулся через ее голову под ноги первому ряду копейщиков, которые радостно его и проткнули.

Конники поумнее разошлись в стороны, обтекая клин, как река скалу, и атаковали с флангов, где копий было поменьше. Талинцы заметались с криками, пихая друг друга, без толку размахивая оружием, норовя оказаться где угодно, только не в передних рядах.

Монца пошла слева, Трясучка неотступно следом. Двое конников впереди скакнули через головы первого ряда внутрь клина, принялись орудовать мечами и булавами. Остальные обрушились на метавшихся с краю солдат, сминая их, топча, пробиваясь сквозь них к реке. Монца на скаку срубила одного и через миг тоже оказалась в гуще схватки. Получила удар копьем в нагрудную пластину и едва не вылетела из седла.

Трясучке вспомнились слова Черного Доу – убить человека удобней всего в бою, и вдвойне удобней, когда он на твоей стороне. Он пришпорил коня, догнал Монцу и, поднявшись в стременах, занес топор высоко у нее над головой. Лицо исказила гримаса ярости. И он с ревом опустил его… на голову копейщику, который ее ударил. Тот рухнул, и Трясучка, заново занося топор, угодил в чей-то щит, пробил в нем огромную дыру и опрокинул державшего его солдата под копыта топтавшейся рядом лошади. Может, это был солдат Рогонта, но не время было разбираться, кто есть кто.

Убить всех, кто не верхом. Убить и тех, кто верхом, коли встанут на пути.

Убить всех.

Он испустил боевой клич, тот самый, что звучал под стенами Адуи, когда удалось отпугнуть гурков одними только криками. Пронзительный, оглушающий рев, пусть даже голос у него был сорван сейчас и хрипел. И принялся наносить удары направо и налево, почти не видя, куда, лязгая топором по доспехам, с глухим чавканьем вонзая его в плоть. Крик, стоны, визг…

– Умрите! Умрите! Вернитесь в грязь, твари!

Все звуки слились в единый бессмысленный грохочущий рев. Вокруг бушевало море машущих клинков, вздымающихся щитов, сверкающего металла, дробящихся костей, брызжущей крови, яростных и испуганных лиц. А Трясучка рубил и рубил наотмашь, как обезумевший мясник коровью тушу.

С огнем в груди, под палящими лучами солнца, в поту с головы до ног он вслед за остальными стремился вперед, и только вперед, к воде, оставляя за собой кровавую тропу из покалеченных тел, мертвых людей и лошадей. Свалка вдруг расступилась, солдаты бросились врассыпную перед ним. Трясучка пришпорил коня, догнал двоих, прыгнувших с берега в реку. Одного рубанул между плеч, второго на отмахе в шею. Оба рухнули в воду.

Повсюду вокруг оказались конники, спускавшиеся к броду, вздымая сверкающие фонтаны брызг. Трясучка заметил мельком Монцу, которая по-прежнему была впереди, понукая коня зайти поглубже в воду. Увидел блеск ее взлетевшего и упавшего меча. Атака захлебывалась. Среди отмелей взмыленные лошади передвигались с трудом. Кавалеристы, нагоняя рассеявшихся талинцев, рубили их мечами. Те в ответ пытались достать противника копьями и подрезать ноги лошадям. Лупили булавами какого-то выпавшего из седла и барахтавшегося в воде всадника в съехавшем шлеме, с глубокими вмятинами на доспехах.

Кто-то вдруг с силой обхватил Трясучку поперек живота – он аж крякнул – и потащил назад. Куртка с треском порвалась. Затем чья-то рука, протянувшаяся сзади, впилась пальцами в израненную сторону его лица и начала царапать ногтями мертвый глаз. Трясучка взревел, принялся брыкаться и извиваться, пытаясь разомкнуть прижатые к телу руки, но не преуспел. Выронил щит, после чего его стащили-таки с лошади, и он оказался в воде. Вырвался, перекатился, встал на колени.

Увидел рядом молоденького паренька в кожаной куртке, с упавшими на лицо мокрыми волосами. Тот таращился на какой-то предмет у себя в руке – плоский и блестящий, похожий на глаз. Эмаль, которая мгновением раньше украшала лицо Трясучки. Потом парнишка вскинул взгляд. Они уставились друг на друга. В следующий миг Трясучка, уловив рядом движение, нырнул в сторону. Мимо головы просвистел, всколыхнув ветром волосы, его собственный щит. Выпрямляясь, Трясучка замахнулся топором, рубанул нападавшего по ребрам. Брызнула кровь, солдат взвыл, скорчился, зашатался и с плеском рухнул в воду.