Лучше подавать холодным.

Ганмарк пожал плечами. - Союз наш испытанный альянт. Мы помогли им взять верх в последнем раунде их бесконечной войны с гурками. Мы оба охотно пользуемся обеспечением банковского дома Валинт и Банк. Не говоря о том факте, что король Союза - зять Орсо. Естественно мы засылаем друг другу шпионов - по доброму, по соседски. Если кому-то всё равно придётся исполнять роль шпионки, то почему бы ей не быть симпатичной, а Эйдер была, никто не отрицает, обворожительной. Она поехала в Сипани с принцем Арио. После его смерти она исчезла. Затем это письмо.

- И в нём говорится?

- Что её с помощью яда вынудили содействовать убийцам принца Арио. Что в их число входят, помимо прочих, наёмник по имени Никомо Коска и палач по имени Шайло Витари, и главная у них никто иная как сама Муркатто. Вполне себе живая.

- Вы в это верите?

- У Эйдер нет причин обманывать нас. Никакое письмо не избавит её от гнева его светлости, если её найдут, и она обязана это осознавать. Муркатто была жива, когда её перебрасывали через перила террасы, за это я ручаюсь. Я не видел её мёртвой.

- Она ищет воздаянье.

Ганмарк безрадостно хихикнул. - Это Кровавые Годы. Все ищут воздаяния. А уж Талинская Змея-то? Мясник Каприла? Которая в этом мире не любила никого, кроме своего брата? Если она жива, она пылает воздаянием. С трудом отыщешь более неумолимых врагов, чем она.

- Тогда я отыщу ту женщину, Витари, того мужчину, Коску, и ту змею, Муркатто.

- Никто не должен узнать, что она могла выжить. Если в Талинсе станет известно, что это Орсо промыслил ей смерть... могут начаться волнения. Даже попытки бунта. Её очень любили в народе. Талисман. Символ. Одна из своих, такая как они, делом заслужившая людскую признательность. Пока тянутся войны и растут налоги, его светлость... не так сильно любят, как могли бы. Могу я уповать, что вы сохраните молчание?

Шенкт хранил молчание.

- Хорошо. Сообщники Муркатто до сих пор в Талинсе. Быть может одному из них известно, где она. - Генерал поднял глаза, рыжий отсвет огня растёкся по его усталому лицу. - Но, что я говорю? Это ваше ремесло, разыскивать людей. Разыскивать людей и... - Он снова ткнул в горящие угли, поднимая дождь танцующих искр. - Учить вас вашему делу нужды нет, не так ли?

Шенкт убрал наполовину законченую резьбу, убрал нож и повернулся к двери. - Нет.

По наклонной

Они подъехали к Виссерину, когда солнце уже опускалось за деревьями и местность окрашивалась чёрным. Башни можно было увидеть за мили. Дюжины их. Полусотня. Высокие, тонкие как пальцы знатной дамы, торчащие в облачном серо-голубом небе - тонкие иглы света рассыпаны там, где в высоких окнах горят лампы.

- Полно башен, - пробормотал про себя Трясучка.

- В Виссерине всегда была на них мода. - Коска ухмыльнулся ему исподлобья. - Некоторые, многовековые, восходят ко временам Новой Империи. Знатнейшие семьи соперничают в строительстве наивысочайших из них. Это предметы гордости. Я вспоминаю, когда был мальчишкой, одна обрушилась до того, как была закончена, не далее трёх улиц от нашего жилья. При крушении погибла дюжина бедняг-горожан. Бедняки - вот кто всегда оказывается раздавленным под амбициями богатых. И всё же они редко сетуют, потому что... ну...

- Они мечтают о собственных башнях?

Коска хмыкнул. - Что-ж, да, полагаю так. Они не замечают, что чем выше ты взберёшься, тем дольше тебе придётся падать.

- Люди редко замечают такое, пока земля не понесётся им навстречу.

- Твоя правда. И я боюсь, что множество богачей Виссерина скоро свалятся...

Дружелюбный запалил факел, также как и Витари, а третий Дэй укрепила спереди повозки освещать дорогу. Факелы уже повсюду светили вокруг них, и дорога стала струйкой маленьких огонёчков во тьме, петляя через тёмные луга навстречу морю. В другое время могло бы сложиться прелестное зрелище, но не сейчас. Надвигалась война, и никто не был в настроении любоваться.

Чем ближе они подезжали к городу, тем более дорога становилась забитой людьми, и тем больше мусора валялось по её обочинам. Половина из них похоже отчаянно стремилась в Виссерин, попасть куда-нибудь за стены и за ними укрыться, другая половина спешила из него выбраться, попасть куда-нибудь в чистое поле и убежать. Вместе с войной к крестьянину приходит сволочной выбор. Цепляйся за свою землю и получи свою долю пожаров, и наверняка, грабежей, с, более чем вероятно, насилием и убийством. Пробирайся в город, при случае, если там для тебя найдут место, рискуй быть обобранным твоими же защитниками или попасть под разбой и резню, если город возьмут. Либо беги прятаться в глушь, где может тебя поймают, может будешь голодать, может просто умрёшь ледяной ночью.

Само собой, война убьёт сколько-то солдат, но при этом остальных оставит с деньгами, и песнями, чтоб их петь, и костром, чтобы сидеть вокруг него. Крестьян же она убъёт намного больше, и не оставит остальным ничего кроме пепла.