Лучше подавать холодным.

- Проклятущий туман, - бормотал Трясучка, выше поднимая фонарь, как будто это помогало. - Не вижу ни зги.

- Это Сипани, - бросила через плечо Монза. - Город Туманов. Город Слухов.

Ну да, ледяной воздух наполняли странные звуки. Повсюду хлюпанье, плеск воды, скрип канатов гребных шлюпок, виляющих по разветвлённым каналам. Во тьме звенели колокольца, всевозможными голосами перекликались люди. Цены. Предложения. Предостережения. Разлетающиеся из уст в уста угрозы и хохмы. Собачий лай, кошачье шипение, птичье карканье, крысиный шорох. Обрывки затерянной в тумане музыки. Прирачный смех, перепорхнувший сюда с той стороны бурных вод, фонари скачущие во мраке, когда какая-нибудь компания гуляк направлялась в ночи из кабака, в бордель, в игорный притон, в курильню. Трясучка вертел головой, и ему становилось ещё хуже. Похоже, ему нездоровилось уже несколько недель. С самого Вестпорта.

Из тьмы донёсся топот и Трясучка прижался к стене, правая рука на древке засунутого под куртку топорика. Прямо впритирку с ним, из темноты возникали и проносились прочь какие-то мужчины. И женщины, одна на бегу прижимала шляпку к громоздкой причёске. Бесовские рожи, отмеченные пьяными улыбками, налетали, кружились и мчались мимо, и уходили в ночь - мгла колыхалась за их развевающимися плащами.

- Сволочи, - прошипел Трясучка вслед им, выпуская топор и отлепляясь от липкой стены. - Свезло им, что я одного из них не разделал.

- Привыкай. Это Сипани. Город Гуляк. Город Воров.

Ну да, воров хватало с запасом. Возле ступеней, на углах, под мостами, одаривая тяжёлыми взглядами слонялись мужчины. И женщины, чёрные силуэты в дверных проёмах, за ними тускло горят светильники, некоторые вопреки холоду еле одеты. - Серебренник! - крикнула ему одна из окна, высунув ногу и покачивая ею в полумраке. - За серебренник у тебя будет лучшая в жизни ночь! Ладно, за десять грошей! За восемь!

- Продают себя, - хрипло промолвил Трясучка.

- Каждый себя продаёт, - донёсся невнятный голос Монзы - Это...

- Да, да. Это, ебать его в сраку, Сипани.

Монза остановилась и он едва не налетел на неё. Она откинула капюшон и сузила глаза на узкую дверь в обшарпанной кирпичной стене. - Это оно.

- Ты что, показываешь мне местные достопримечательности?

- Может позже устроим такую прогулку. А сейчас пора заняться делом. Прими грозный вид.

- Так точно, вождь, - Трясучка выпрямился и скорчил самую хмурую и мрачную физиономию - так точно.

Она постучала и вскоре дверь, покачнувшись, отворилась. Из тускло освещённого коридора смотрела женщина, долговязая и гибкая, напоминающая паука. Она предстала перед ними расслабленно прислонив бёдра и возложив вытянутую руку на дверь, постукивая тонким пальцем по дереву. Как будто ей принадлежал этот туман, и вся ночь и они сами в придачу. Трясучка придвинул фонарь самую малось ближе. Твёрдое, резкое лицо с ухмылкой бывалого человека усыпано веснушками, во все стороны торчали короткие рыжие волосы.

- Шайло Витари? - спросила Монза.

- А ты, стало быть, будешь Муркатто?

- Так и есть.

- Ты облачена в смерть. - Она сузила глаза на Трясучку. Холодные глаза, с намёком на жестокое подшучивание внутри. - Кто твой мужик?

Он ответил за себя. - Звать Коль Трясучка, и я не её.

- Нет? - Она усмехнулась Монзе. - Чей же он тогда?

- Свой собственный.

В ответ она засмеялась режущим смехом. Как будто всё в ней этому противилось.

- Это Сипани, приятель. Каждый кому-то принадлежит. Северянин, да?

- Это плохо?

- Как то раз один спустил меня с лестничного пролёта. С тех пор я с ними не очень. Почему Трясучка?

Она застала его этим врасплох. - Что?

- Наверху, на Севере, я слыхала, мужчина зарабатывает своё имя. Совершает великие подвиги и всё такое. Почему Трясучка?

- Ээ - Последнее, в чём он нуждался - предстать дураком в глазах Монзы. Он всё ещё надеялся при случае пролезть обратно в её постель. - Потому что мои враги трясутся от страха когда встречаются со мной лицом к лицу, - соврал он.

- Правда что ли? - Витари отступила от двери, одарив его издевательской улыбочкой, когда он пригибался под низкой притолокой. - Ну и трусливые же у тебя, нахрен, враги.

- Саджаам сказал, ты здесь кое-кого знаешь, - проговорила Монза, когда женщина провела их в узкую гостиную, скудно освещённую дымящимися угольками очага.

- Я всех знаю. - Она сняла с огня дышащий паром котелок. - Супа?

- Мне не надо, - сказал Трясучка, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Он стал гораздо опасливее относиться к гостеприимству, с тех пор как познакомился с Морвеером.

- Мне тоже, - сказала Монза.

- Располагайтесь. - Витари налила себе какого-то напитка и села, закинув одну длинную ногу на другую. Носок её чёрного сапога покачивался вперёд-назад.

Монза заняла единственный оставшийся стул, слегка сморщившись, пока на него усаживалась.

- Саджаам сказал, ты решаешь вопросы.

- И что же вам двоим необходимо сделать?

Монза мельком глянула на Трясучку, и в ответ он пожал плечами. - Я слышала, что в Сипани едет король Союза.