Ложь во спасение

Погрузившись в эти новые мысли, Евгений совершенно забыл о том, что собирался купить сигареты в круглосуточном магазине, и вспомнил только уже почти подъезжая к автомобильной стоянке возле дома. Пришлось развернуть машину и проехать метров двести в обратном направлении. Припарковавшись на пустой площадке возле мелькающего желто-зелеными огоньками в сумраке едва пробуждающегося утра мини-маркета, он быстро вышел из машины, по дороге доставая из кармана портмоне. На улицах по-прежнему было безлюдно, и только под козырьком магазина он заметил скрючившуюся от холода высокую и тощую мужскую фигуру. Застывший силуэт в неясном свете издалека можно было принять за странную скульптуру, установленную у входа в мини-маркет по прихоти какого-то свихнувшегося на собственной оригинальности дизайнера интерьеров.

При ближайшем рассмотрении скульптура оказалась обычным живым мужиком, лет от сорока до пятидесяти, заметно страдающим с похмелья. Сверкнув красноватыми белками печальных глаз, он проводил Евгения каким-то умоляющим собачьим взглядом, но ничего не сказал. Не решился, видно, внаглую попросить червонец на утреннюю «дозу», надеясь, что его поймут без слов.

Евгений не стал проявлять сочувствия – не из жадности, а только лишь потому, что вид алкоголика заставил его внутренне содрогнуться, снова вспомнить то, о чем он так удачно сумел забыть в последние полчаса. Проклиная в душе этого так некстати попавшегося на пути бражника вместе с его похмельным синдромом, он купил прямо на кассе, не проходя в пустой торговый зал, блок сигарет. Сунул в карман несколько помятых десятирублевых купюр, пожелал молоденькой продавщице-казашке, зевающей у монитора, удачного дня и вышел, на ходу срывая целлофан с сигаретного блока. Курить хотелось смертельно. В предвкушении первой затяжки он уже наклонился над маленьким пламенем зажигалки, и в этот момент из-за спины послышался голос:

– Слышь, мужик, закурить не найдется? Обернувшись, он увидел того, кого и ожидал.

При ближайшем рассмотрении несчастный страдалец выглядел моложе, чем казалось на первый взгляд. Темные глаза навыкате по-прежнему смотрели умоляюще, но теперь уже не так безнадежно то на Евгения, то на пачку сигарет в его руках. Плечи под обтертой курткой из дерматина зябко приподняты, руки спрятаны глубоко в карманы, под мышкой какой-то сверток, на губах – улыбка, заискивающая и нагловатая одновременно.

Молча кивнув, Евгений щелкнул по туго набитой пачке и вытянул три сигареты. Две из них тут же скрылись в нагрудном кармане под застежкой-молнией, третья немедленно была использована по назначению.

– Огонька?…

Все так же молча Евгений дал мужику прикурить и уже нажал на кнопку сигнализации, издалека открывая машину. Но оказалось, беседа еще не закончена.

– Вот, – доверительно сообщил, глубоко затягиваясь сигаретой, его неприятный собеседник, – болею, понимаешь…

– Сочувствую, – сухо ответил Евгений, удивляясь мысленно его наглости: неужели сейчас начнет просить денег на портвейн? И уже собрался было нырнуть рукой в карман, чтобы безропотно отдать сдачу, полученную в магазине, только бы побыстрее отвязаться от настырного алкоголика, но тот его опередил:

– Дешево костюмчик не нужен?

В хрипловатом с похмелья голосе звучала надежда.

Сигарета после трех глубоких и торопливых затяжек истлела почти до половины. Не вынимая ее изо рта, мужик наклонил лохматую темную голову, извлек из-под мышки замусоленный полиэтиленовый пакет с нелепыми розовыми сердечками и такими же нелепыми белыми ромашками и принялся торопливо его разворачивать.

Какой еще, к черту, костюмчик, подумал Евгений.

Подумал – но почему-то не сдвинулся с места. Только зачем-то спросил, сам от себя не ожидая:

– Какой еще костюмчик?

– Дешево, – с нажимом повторил мужик, очевидно, веря в то, что слово произведет на Евгения магический эффект. – За две сотни отдам прямо сразу! Да он новый почти. Я и не носил его даже. И чистый. Танька его вчера постирала.

Пальцы у мужика подрагивали, пока он суетливо разворачивал пакет. Евгений все стоял, наблюдая за его действиями, не понимая, чего же он, собственно, ждет.

– Танька – жена моя, – пояснил алкоголик, доставая наконец из псевдоромантической обертки предмет продажи. И напомнил многозначительно: – За две сотни отдам. Хочешь, за полторы отдам даже! Хороший костюм, импортный! А тебе как раз по размеру придется… Выручи, мужик, похмелиться надо мне…

* * *

Он говорил еще что-то, но Евгений уже не слышал.

Он стоял с пультом от машинной сигнализации в одной руке и с распечатанной пачкой сигарет в другой, уставившись на мятый спортивный костюм, который у него на глазах разворачивал, демонстрируя товар «лицом», этот незнакомый человек.

Спортивные брюки и «олимпийка» светло-голубого цвета.

Костюм был мятым, но идеально чистым.

Костюм был его собственным.

Он понял это сразу, едва заметив краешек голубой эластичной ткани, показавшийся из пакета.