Ложь без спасения

– Надеюсь, она знала, что делает, – заметила Лафонд. – Я имею в виду, что сейчас-то это неважно, но… в общем, порой она могла быть довольно тяжелой в общении… однако вы-то наверняка знаете об этом. Может быть, это был вполне милый мужчина, а она опять видела проблемы там, где их вообще не было. Но с другой стороны… – Моник подобралась и уставилась на собеседницу. – Вы думаете, что это он мог быть преступником?

– Я не знаю, – ответила Верзини, поерзав на своем месте туда-сюда. Ей явно было неуютно, и, казалось, она хотела сказать что-то еще, но затруднялась выложить все начистоту. – В июне, когда Камилла уехала, днем позже я отправилась в ее квартиру – хотела полить ее цветы и забрать почту из почтового ящика. Ее автоответчик мигал – видимо, кто-то позвонил после ее отъезда.

Жанна запнулась.

«А тебе стало очень любопытно послушать, кто же там звонил», – подумала Моник. Она представила себе, как эта маленькая, элегантная женщина, стеснительная, потому что до замужества принадлежала к другой прослойке общества, прохаживалась по квартире Камиллы, испытывая больше любопытства, чем ей хотелось бы признать. Зачем она отправилась в дом своей приятельницы, едва та уехала? На следующий-то день!.. Цветам вряд ли так скоро понадобилась вода, да и почтовый ящик не мог быть переполненным. «Тебе просто хотелось поглубже сунуть свой нос в жизнь Камиллы», – усмехнулась про себя Лафонд.

– Понимаете, – продолжила наконец Верзини, – я уже много лет присматриваю за ее квартирой, когда она уезжает, и никогда еще автоответчик не мигал. Камилле практически никто не звонил. И она почти никогда не получала почту – во всяком случае, личную. В основном это были банковские письма и счета. Поэтому я была удивлена, когда увидела, что аппарат мигает.

– И вы прослушали сообщение, – помогла ей Моник.

– Да, я подумала, что, возможно, это важное сообщение, которое я могла бы передать Камилле. На записи звучал мужской голос. И я была уверена, что это тот мужчина, о котором Камилла мне рассказывала. Он не назвал своего имени – только сказал: «Это я», предполагая, вероятно, что она его знает. Он казался очень раздраженным. Спросил, когда же Камилла приедет в Сен-Сир, и потребовал, чтобы она сразу же ему позвонила. Это звучало очень властно, но к концу сообщения он стал мягче и сказал, что она ведь не может просто пустить по ветру их совместную мечту. Затем назвал номер мобильника, по которому она всегда может ему дозвониться, и положил трубку.

– И вы позвонили Камилле?

Жанна наконец перестала крутить свой стакан и потупила взгляд.

– Я не позвонила ей. И это как раз то, что меня так сильно мучает. Понимаете? Я постоянно думаю: «Может быть, это был он! Может быть, он убил ее от злости, что она ему не позвонила. Или потому, что, по его мнению, просто проигнорировала его звонок. Может быть, я стала таким ужасным образом виноватой во всем этом!»

– Почему же вы ей ничего не сказали? – спросила Моник подчеркнуто деловым тоном, опасаясь, что гостья в любой момент расплачется.

Выражение лица у Жанны было теперь как у маленькой, беспомощной девочки.

– Я подумала… я боялась, что Камилла рассердится. Она никогда не поручала мне прослушивать ее автоответчик. В конечном итоге, она могла воспринять это как злоупотребление ее доверием. Я бы потеряла ее дружбу… Ах, я просто была совершенно ни в чем не уверена! В конце концов, я записала номер, который назвал этот мужчина, и стерла текст.

– А зачем вам нужно было сразу его стирать?

– Потому что иначе было бы видно, что я его прослушала. Красная лампочка продолжает гореть, но не мигает. Камилла заметила бы это, когда вернулась. Стереть запись показалось мне единственной возможностью…

Моник подумала, что Жанна действительно совсем еще незрелая. Все ее поведение напоминало ребенка, который, долго не задумываясь, старается быстро скрыть следы того, что он нашкодил. Из-за этой своей неспособности правильно поступить в создавшейся ситуации эта женщина, вероятно, упустила шанс предотвратить несчастье. Чего она, конечно, не могла предвидеть. Произошедшее выходило за рамки ее представлений о жизни.

– Я просто никак не могу успокоиться, – призналась Верзини. – Ночами не могу спать, все время думаю о том, что я сделала… А потом я подумала, что мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто живет здесь, кто, возможно, видел ее в эти летние недели, кто может знать, встречалась ли она с этим мужчиной… Кто, вероятно, сможет избавить меня от подозрений в том, что этот скрытый звонок явился началом трагедии. Самое ужасное, что я никого здесь не знаю. Единственная, кого Камилла несколько раз упоминала, – это соседка по имени Изабель, но ни фамилии, ни адреса я не знала. Так что не могла узнать номер телефона и позвонить. Поэтому и приехала сюда.

Это опять-таки показалось Моник довольно трогательным. Жанна не отнеслась легкомысленно к совершенной ею ошибке.