Ложь без спасения

Но вместо ответа тюремщик сам задал ей очередной вопрос:

– Какой была семья, в которой ты выросла?

Лафонд понятия не имела, к чему он, собственно, клонит, но, во всяком случае, по этому пункту она могла сообщить ему только хорошее.

– Это была отличная семья, – с теплом в голосе ответила она и заметила, что при воспоминании о детстве на глаза у нее навернулись слезы. – Мои родители очень любили друг друга, а меня просто-напросто боготворили. Им очень долго пришлось ждать моего появления, и они были уже довольно старыми, когда я появилась на свет. Поэтому я, к сожалению, рано их потеряла. Мой отец умер восемь лет назад, а мать – пять.

Мужчина с презрением посмотрел на нее.

– Ты называешь это рано? Рано?

– Ну, я думаю…

– Знаешь, когда я потерял свою мать? Когда мне было семь. А вскоре потерял и отца.

Сейчас пленнице было наплевать на травматические обстоятельства его детства, но она собрала все свои силы, чтобы проявить сочувствие и заинтересованность.

– Отчего они умерли?

– Умерли? Может быть, то, что произошло с моим отцом, и можно назвать «умер». А моя мать просто свалила. Одна ее подруга, одна чертовски безответственная подруга подала ей идею, что в ней таятся фантастические таланты, которые она напрасно растрачивает на скучную жизнь в семье. Ну и она освободилась, оставив мужа и четырех детей, съехалась со своей подругой и стала пробовать себя в качестве художницы и певицы. Ее успехи можно в лучшем случае назвать умеренными – но это неважно, ведь дело прежде всего в том, чтобы быть свободной, креативной и выразить себя… Когда мне было девятнадцать, ее задавил пьяный водитель в Берлине. Она умерла от полученных травм. Но к тому времени у нас уже давно не было контакта.

– Это… наверное, было ужасно для вас…

– Когда она покинула нас, мой отец еще какое-то время держался, но так и не смог пережить эту потерю. Он начал пить, потерял работу… Я как сейчас вижу его перед собой… Как он в обеденное время сидит в зале нашей маленькой социальной квартиры, когда я приходил из школы; небритый, с опухшим лицом и красными глазами… только что выползший из кровати и уже снова присосавшийся к бутылке водки. Раньше он был сильным, жизнерадостным мужчиной, но опустился прямо на глазах своих детей. А потом умер от цирроза печени.

Моник надеялась, что он прочтет на ее лице понимание и участие.

– Я понимаю, – сказала она. – Я сейчас очень хорошо вас понимаю. Вы не смогли все это преодолеть.

Мужчина взглянул на нее почти с изумлением.

– Почему же, смог, – возразил он. – Я как раз смог это преодолеть. Когда я встретил Каролин, когда мы поженились, когда появились дети. Но потом она ушла, и все было разрушено. Все.

– Но вы же еще молоды. Вы очень хорошо выглядите. У вас есть все шансы, чтобы…

Похититель словно не слышал свою жертву, он все продолжал говорить:

– Я начал понимать, что этих баб надо истреблять. Они разрушают мир. Два года назад я убил ту женщину, которая тогда уговорила мою мать покинуть нас.

Он сказал это как бы между прочим, словно сделал что-то совершенно обыденное. Моник нервно сглотнула.

– О боже! – прошептала она.

– Об этом даже писали в газете. В одной берлинской газете. – Это прозвучало почти гордо. – Но они до сих пор не знают, кто это сделал. Это было так просто! Я назвал свое имя, и она впустила меня к себе домой. Это была та же квартира, в которой она жила с моей матерью. Старуха была рада увидеть сына своей умершей подруги. Она ничего не поняла, ничего. До нее даже тогда ничего не дошло, когда веревка уже была у нее на шее и я затягивал петлю. Я проделывал все это очень медленно. Все это долго длилось. Но не так долго, как мои страдания.

«Он совершенно помешанный, в плену своих безумных представлений».

Придя к этой мысли, Лафонд принялась, ради спасения своей жизни, неустанно повторять слова сочувствия:

– Я вас понимаю. Действительно. Я еще никогда не задумывалась над этой проблемой, а теперь вижу ее другими глазами. Такие женщины, как ваша мать или ее подруга, совершили ужасный грех. В этом вы совершенно правы. Но не все женщины таковы. Я тоже всегда желала иметь семью, так сильно желала, тут вы должны мне поверить… Но порой бывают и мужчины, которые не желают более глубокой связи. Мне встречались только такие. Они попользовались мной и бросили. А теперь я уже потеряла почти всякую надежду…

Похититель молчал, и она попыталась продолжить:

– Конечно же, где-то в глубине души я все еще надеюсь, что… возможно, в один прекрасный день найдется кто-нибудь, кто…

Мужчина наконец взглянул на пленницу. Выражение его лица было ей совершенно непонятным.

– Ты имеешь в виду, принц, что приедет за тобой на белом коне?

– Я… в общем… – нерешительно пробормотала женщина.

От ее мучителя больше не исходило ни малейшей ранимости – он излучал только холод и презрение.