Ловушка

Беверли Кендалл Ловушка

Глава первая

Пейдж

Три недели назад я помочилась на палочку. Спустя десять самых мучительных минут в моей жизни, один «плюсик» перевернул мою жизнь вверх дном и наизнанку.

Шестьсот секунд.

Вот сколько времени потребовалось моей жизни, чтобы взорваться.

А знаете, что самое ироничное?

Четыре месяца назад я стала совершеннолетней, и теперь, через шесть месяцев, буду ещё и мамой. Поговорим о том, как окунуться во взрослую жизнь с удвоённой силой.

Дело в том, что, как бы странно не звучало, я хочу этого ребёнка — ребёнка Митча, — больше, чем я вообще могла подумать в сложившейся ситуации.

То есть, он мой тот самый.

Единственный.

И уверена, рано или поздно мы всё равно пришли бы к этому. Конечно, после окончания университета и свадьбы.

Однако всё случилось, как случилось. Теперь мне нужно поговорить с ним. От одной только мысли об этом, тошнота, которой я страдала последние две недели, вновь волнами набегает на меня, обдавая жаром лицо и будоража мой и без того неспокойный желудок. Но проявление слабости сейчас — роскошь, которую я не могу себе позволить.

Я глубоко вдыхаю и, проводя влажными руками по потрёпанным джинсовым шортам, пытаюсь придать лицу выражение, не отражающее страх и ужас, от которого скрутило в фарш мои внутренности.

Когда я набираюсь смелости постучать, дверь в квартиру Митча распахивается, являя его восхитительное лицо — самое желанное зрелище с тех пор, как я видела его в последний раз.

Не давая мне возможности сделать что-нибудь или сказать, он притягивает меня в объятья, издавая низкий горловой звук, и накрывает мой рот своим.

Мои страхи и скручивающая кишки тревога моментально испаряются. Приподнявшись на носочки, я обнимаю его за шею и позволяю чувствам накрыть меня с головой. Сейчас я более чем счастлива поддаться им.

Мы не виделись, казалось, целую вечность. Десять недель. Телефонные звонки, сообщения и скайп не могли сравниться с этим — с возможностью по-настоящему к нему прикоснуться.

В его поцелуе появляется грубая срочность по мере того, как наши языки и губы переходят к более серьёзному делу возобновления знакомства.

Дико — единственное слово, которым можно описать то, как мы набрасываемся друг на друга; тяжело дыша, мы прерываемся ровно настолько, сколько необходимо, чтобы вдохнуть немного воздуха. От одного поцелуя на ногах загибаются пальчики, и я отплачиваю ему тем же, втягивая его нижнюю полную губу себе в рот. Знаю же, как сильно это его заводит.

Митч издаёт гортанный стон, и вскоре мы приходим в движение. Он практически затаскивает меня внутрь, и я смутно слышу звук закрывшейся за нами двери.

Он разрывает поцелуй и рычит мне на ухо:

— Пойдём в спальню, — его руки уже скользят по моим бокам, а после, вернувшись назад, обхватывают грудь. Мою супер чувствительную, набухшую грудь, которая выросла почти на полразмера за последний месяц.

Страдальческий вздох вырывается из меня, прежде чем я успеваю его подавить, и мой разум тут же возвращается в реальность. Мою неизбежную реальность.

Митч отдёргивает голову назад. Мои пальцы превратили его тёмно-русые волосы в сексуальный беспорядок, а зелёные глаза, всё ещё пылающие под воздействием нашего поцелуя, удивлённо увеличиваются и тут же озабоченно сужаются.

— Что такое? Я был слишком груб? — вопрошает он тем же глубоким баритоном, что воспламенял меня со второго курса старшей школы.

— Нет, — хриплю я, стараясь не вздрагивать. — Просто немного болит. — Мягко говоря.

Взгляд Митча приковывается к моей как никогда заметной груди.

И так плохо, что, при моём нынешнем состоянии, грудь вываливается из чашечек второго размера, так ещё и горящий взгляд моего парня тем более не помогает. Мои соски возбуждённо стоят, привлекая внимание под белой облегающей футболкой. Бесстыдно и явно по-мазохистски.

Он тихонько ругается себе под нос и поднимает взгляд ко мне.

— То самое время месяца?

Тяжесть разочарования в его голосе льстит и мучает. Больше всего мне хочется провести первые часы нашего воссоединения между простынями на его кровати королевского размера, нагоняя упущенное время, но мои новости не могут ждать. Эта бомба и так уже тикает три недели.

— Что-то вроде того, — уклончиво отвечаю я, делая крохотный шаг назад. Подождём до тех пор, пока он не узнает что «то самое время месяца» ещё не наступит очень долго.

Он опускает плечи, выдыхая. Постепенно, почти безболезненно, уголки его губ приподнимаются вверх.

— Должен сказать, отвратительный выбор времени.

— Да, — соглашаюсь я, заставляя себя улыбнуться.

Господи, он же ещё и половины всего не знает. Но я сознательно продолжаю позволять ему думать именно так, потому что я хуже льва из «Волшебника страны Оз».

Я не обманываю себя мыслями, будто он обрадуется. Но и не думаю, что он бросит меня. На самом деле, я знаю, что не бросит.

Откуда знаю?