Ловцы снов

– Когда происходящее переставало ему нравиться, он щёлкал пальцами, и всё превращалось в мюзикл. Все реплики обретали стихотворную форму и пелись на мотив модных песенок. Люди принимались танцевать. Великие скандалы занимали в разы меньше времени и разрешались крайне… гармонично, – закончил Марсен и принялся шарить по карманам.

Движения у него были заторможенные, а руки едва заметно подрагивали.

Нет. Очень явно тряслись.

– А я думал, великие маги просто распыляют своих врагов, разок хлопнув в ладоши, – после глубокомысленной паузы сказал я. – Что-то ты очень сильно сдал, после такой-то возвышенной песни.

– Убить всегда проще, балда, – флегматично откликнулся Марсен, поджигая кончик сигареты. – Сам подумай, что круче – хорошо исполнить свою мелодию или прервать чужую?

Он выпустил струйку дыма. Помолчал, глядя, как белесые клубы рассеиваются в воздухе.

– Самое сложное – сохранить жизнь тому, кто хочет убить тебя, и выжить при этом самому… и почему я тебе это вообще объясняю? Уж ты-то должен знать, что бывают такие дни, когда чертовски трудно никого не убить.

– Это была Мелодия Духа, да?

Что-то странное происходило с моими интонациями. Обычно мне не требовалось никаких усилий, чтобы вопрос прозвучал как «не отвечай, я из вежливости спрашиваю».

Хотя какая разница, этот тип никогда на такие штуки не покупался.

– Да, – отозвался Марсен. – В истинном её понимании. То, что долгое время считалось Мелодией Духа, полностью подчиняет себе другого человека. Изменяет его внутреннюю мелодию. Сейчас…

– А ты создал гармонию, которая заставила их мелодию звучать так, что они добровольно решили убраться? – Перебил я.

Чистые квинты. Мне правда было интересно!

– Не совсем так. И не создал. Предложил ей прозвучать здесь и сейчас. Точнее, это она мне предложила.

Марсен снова затянулся.

– Стало быть, ты круче того мага? – Я понимал, что мои подколки не очень-то уместны, но чёрт, нет ничего хуже, чем глупо себя чувствовать, когда говоришь о таких вещах, а я чувствовал себя очень глупо, если говорил так, как полагается.

– Раньше это никому бы не удалось, – пожал плечами Марсен. – Прекратив отрицать Мелодию Духа и существование затактов, люди стали больше друг другу доверять. По умолчанию. Куда деваться-то.

Я немного подумал.

– Значит, всё получилось потому, что они были… ну, расположены к таким изменениям?

– Вроде того, – прошелестел Марсен. – Изменения мира – это всегда вопрос взаимного доверия. Людей к людям, людей к Изначальной Гармонии, а Изначальная Гармония доверяет нам всегда.

Похоже, любой звук ему сейчас давался очень тяжело. Ничего удивительного, после больших энергозатрат даже у здоровых случается subito piano³ внутренней мелодии. Насколько я знал симптомы – а я разбирался в них отлично, – больше всего на свете Марсену хотелось лечь и не шевелиться. Но он, бледный почти до прозрачности, лишь невозмутимо дымил и щурился на звёзды.

Ну, настолько невозмутимо, насколько это могут люди с трясущимися руками.

– Может, пойдём отсюда? – предложил я.

– Ты куда-то торопишься? – удивился Марсен.

– Ну, – сказал я, – приличные мальчики вроде меня обычно ночуют дома, чтобы мамы за них не волновались. А не шатаются неизвестно где. В компании непонятно кого.

– Вот они, подлинные чудеса, – пробормотал Марсен. – Сим Нортенсен запросился домой, к мамочке. Да уж, стоило ради этого изменять мир… Расслабься. Мы уже сто лет ночью не гуляли. И вот наконец-то представилась такая возможность, а ты хнычешь.

– Так мамочка же расстроится, – возразил я.

– Не расстроится, – откликнулся Марсен. – Я послал ей сообщение, что ты со мной. Сразу, как тебя увидел. Так что прекрати ёрзать и посмотри, какая восхитительная сегодня ночь.

Это уж точно. Ночь была чудо как хороша. Прохладный, но не зябкий воздух. Медовый аромат летнего моря смешивался с запахом мяты. Ветерок, носившийся по берегу, дунул мне в лицо, принеся с собой новый запах, который я узнал не сразу. Наверное, потому, что за лето забыл, как пахнет сирень. Или потому, что не ожидал ощутить этот запах сейчас. Звёзды были крупными и лучистыми, как светящиеся пушистые шарики.

Я окинул Марсена подозрительным взглядом. Как ни странно, он и правда сейчас производил впечатление человека, наслаждающегося жизнью. Может, в последний раз, но это уже другое дело. Он сидел, подняв голову к небу, руки покоились на коленях и уже не дрожали. От сигареты поднималась белесая струйка дыма.

– А ты знаешь, что ты сейчас делаешь? – злорадно спросил я. – Я тебе сейчас скажу, что ты делаешь. Ты принуждаешь несовершеннолетнего к пассивному курению.

Марсен медленно вытащил сигарету изо рта и посмотрел на меня так, что я чуть не взвыл от восторга и ужаса. Нечто среднее между «не погасить ли мне сигарету в твоём глазу?» и «я поужинаю твоей душой, щенок».

– Ты, наверное, думаешь, что я совершенно вымотался? – мягко спросил Марсен. – На перевоспитание ещё одного мелкого паршивца меня не хватит, это правда.

– Но убить проще, чем договориться, – подхватил я, примирительно подняв руку. – Я понял. Извини, я просто проверял, жив ты или уже не очень.