Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...

Мне осталось только принять небрежную позу, облокотившись на планширь, и, когда щелкнул замок, не спеша обернуться.

— Привет, — сказал я, протягивая руку. — Место встречи изменить нельзя, как бы банально это ни звучало…

Сашка фыркнул со всей доступной степенью презрительности. Протянутую руку пожал, но более сильных чувств изображать не стал. К чему мы только не привыкли, но человеческая составляющая в нас до сих пор превалировала, и в глазах его я заметил тень смятения.

Он стал рядом со мной, точно так же положив локти на полированный мореный дуб, зубами достал из пачки сигарету, прикурил.

— Не рад, что ли? — осведомился я, тоже беря у него «Кэмел» без фильтра. — А мне показалось, ты все время ждал чего-то именно в этом роде…

— Ну да. «Поезд в ад». Сейчас подтянутся остальные, и покатимся мы… Гулянка продлится вечно и бесконечно. Я уже один раз умер, ты, думаю, тоже, и никаких проблем у нас впредь не возникнет…

Настроение Сашкино мне совсем не понравилось. Да, со всяким может случиться приступ депрессии, ранее называемой «черной меланхолией». Большая часть его приключений «тела и духа», совершившихся в «третьей ипостаси», мне уже была известна. И тем не менее… К реанимации и интенсивной терапии следует приступать немедленно.

— А где это мы сейчас? — неожиданно спросил Сашка. — За туманом ни черта не видно. Когда меня сюда переместили, показалось, что опять Севастополь, только на палубе и в низах ни души, и легкое ощущение не до конца отреагированного бреда…

— Джин хоть подействовал?

— Кажется, да, — ответил Шульгин, прислушавшись к своим ощущениям.

— Это утешает. Есть в мире хоть что-то настоящее. Пойдем в каюту, сыровато здесь и холодно, а там — лепота. Разговор, прерванный бог знает когда, закончим, да и к тематике текущего момента плавно перейдем…

Шизофрения, как известно даже таким дилетантам, как я, — нечто вроде расщепления сознания, причем не всегда сопряженное с деградацией личности. Бывает и наоборот. Горизонты мышления раскрываются. Вот, скажем, психиатр спрашивает у нормального человека: «Что общего между карандашом и ботинком?» Тот, естественно, отвечает: «Ничего». И по-своему прав. Шизофреник же уверенно говорит: «И тот и другой оставляет след». Вполне изящная ассоциация, для нас далековатая, но в должных обстоятельствах могущая оказаться полезнее прочих.

Сашка сейчас был раздерган между двумя телами, причем в одном тоже ощущал некоторую двойственность. Короче — «един в трех лицах», как принято выражаться по определенному поводу. Не было в этом большой проблемы, если бы через неизвестно какие каналы и струны Гиперсети не поддерживалась между личностями определенная сверхчувственная связь. Мистические Сашкины силы от этого естественным образом возрастали, и последнее время он уже начал творить разные мелкие чудеса. Только вот что касается последствий…

Моей нынешней миссией, незначительной в сравнении со всеми предыдущими, было восстановление исходного статус-кво. Слишком много Сашка успел организовать парадоксов самого сомнительного свойства, ни в коей мере этого не желая. Рок событий нес его, как волна серфингиста. Как было верно замечено кем-то, кто выше нас: «Не он играл, его играли, и им играли».

Одну безусловно полезную вещь он сделал, никто не спорит, — изолировал пучок наших реальностей от постоянного внимания и влияния Гиперсети. Побочным следствием его бессознательных эскапад явилось спасение Антона, что для нашего дела крайне ценно. Замок вновь активизировался, тоже якобы в наших интересах. Впрочем, для меня это пока не факт, но и выбирать, по большому счету, не из чего.

Сейчас я должен убедить Сашку (именно убедить, а не заставить) согласиться на воссоединение в единой личности.

Хорошо хоть, что момент выбран до чрезвычайности выигрышный: он (вот этот) еще не знает (или все-таки знает?), что случилось с ним позже…

«Так это ж получается, что на какой-то момент возникает уже четвертая копия? — подумал я. — При условии, что он продолжил свое существование и позже: спас Антона, довоевал в Испании и так далее… Хотя, если мы с ним сейчас договоримся, того, что там случилось, просто не произойдет. Кинопленка остановится, как в нашем с Берестиным случае сорок первого года. Но кто тогда вытащит Антона и вступит в конструктивный диалог с Замком?»

«Шифер на крыше» в очередной раз медленно зашевелился, готовясь начать движение в известном направлении. Ну и ладно. Теперь уже мы сами создаем очередную «ловушку сознания» для кого-то другого. Замку, в конце концов, виднее. Он, со своими непостижимыми возможностями, определил, что именно здесь, на «Призраке», Шульгин более всего готов отказаться от навязанной ему миссии, и сам почти криком кричал в ментальном диапазоне: «Ничего мне не нужно, пусть все станет, как было!» Правда, это его «как было» распространялось вплоть до самого начала нашей истории и даже за ее пределы. Но с этим мы как-нибудь справимся…