Lost structure

Вот почему законы, лежащие в основе универсального запрета инцеста и регулирующие брачные

отношения, являются также и законами языка. Бессознательное, еще весьма неясное для антрополога,

— это или некая трансцендентальность (но не трансцендентальный субъект), или хранилище

архетипов, отворяющееся время от времени и выпускающее на свободу мифы и обычаи, — теперь

обретает свое подлинное наименование и признает своим первооткрывателем Фрейда 127, а поверенным

в делах — Лакана. Мы, таким образом, видим "comment la formalisation mathématique qui a inspiré la logique de Boole, voire la théorie des ensembles, peut apporter à la science de l'action humaine cette structure du temps intersubjectif, dont la conjecture psychanalytique a besoin pour s'assurer dans sa rigueur".128

Интерсубъективная логика и темпоральная природа субъекта (вспомним о трех заключенных и о

временном разнобое, без которого их дедукция оказалась бы невозможной) как раз и образуют

пространство бессознательного как дискурса Другого, где родительный падеж (Другого) означает

вместе и то, о чем или о ком речь (в латыни), и того, кто эту речь говорит (предлог "de" в романских

языках) 129. Другой в качестве сцепления означающих говорит в нас о себе. И говорит он именно так, как, если верить Якобсону, говорит поэтический дискурс — чередуя метафоры и метонимии: метафора — это симптом подмены одного символа другим, заменяющий саму процедуру устранения, между тем метонимия — это желание, сосредоточивающееся на замещающем объекте, прячущее от

нас конечную цель всякого нашего стремления, в резуль-

126 Ibidem, pag. 269. "Симптом целиком разрешается в анализе языка, потому что и сам он структурирован

как язык, он, другими словами, и есть язык, речь которая должна быть освобождена. Для того, кто не

вдумывался в природу языка, именно опыт числовых ассоциаций может сразу указать на то главное, что

здесь нужно понять, на комбинаторную силу, организующую в нем (языке) двусмысленность. В этом и

следует признать истинную пружину бессознательного" (Лакан Ж Функция и поле речи и языка в

психоанализе. Доклад на Римском конгрессе, читанный в Институте психологии Римского университета 26 и

27 сентября 1953 года. М , 1995. С. 39.).

127 Ibidem, pag . 269

128 "Как математическая формализация, вдохновившая логику Буля, не говоря уже о теории множеств, может

привнести в науку о человеческом действии то понятие структуры интерсубъективного времени, в котором

нуждается для обеспечения строгости своих выводов психоаналитическая гипотеза" (Лакан Ж. ук соч., С 57) Ibidem, pag. 287 Ср. также с. 806. "cet Autre n'est rien que le pur sujet de la stratégie des jeux" ("этот Другой —

не что иное, как чистый субъект стратегии игр")

129 Ibidem, pag . 814.

334

тате чего всякое наше желание, прошедшее через цепь метонимических переносов, оказывается

желанием Другого 130. Это объясняет, почему сцепление означающих, живущее по своим собственным

правилам и подчиняющееся своим собственным закономерностям, вполне отчетливым и поддающимся

строгому описанию, принимается в расчет независимо от стоящих за ним значений, к которым

отсылает наша неутолимая — ибо мы всегда теряемся в зеркальном лабиринте смыслов — жажда

истины, утоляемая только в процессе выявления самой структуры детерминации и в этом

сладострастном распутывании паутины символов, из которой нам никогда не выбраться.

www.koob.ru

III.3.

Здесь не место выяснять, чем могут быть полезны эти выкладки для терапевтической практики

психоаналитика или в какой мере обоснованы претензии лаканизма быть верным и последовательным

истолкованием фрейдизма 131 но коль скоро психоаналитический дискурс Лакана нацелен на выявление

общей структуры детерминации, мы обязаны сказать, чем грозят обернуться его выводы для всякого

исследования коммуникативных процессов от антропологии до лингвистики, от первобытного топора

до уличной рекламы. И вот чем: всякое научное исследование, если оно проведено достаточно строго, должно независимо от разнообразия исследуемого материала выдавать один и тот же результат, сводя

всякий дискурс к речи Другого. Но поскольку механизм такого сведения был предложен с самого

начала, исследователю не остается ничего иного, как доказывать эту гипотезу par excellance. В итоге, всякое исследование будет считаться истинным и плодотворным в той мере, в какой оно нам сообщит

то, что мы уже знали Самое поразительное открытие, которое мы совершим, структуралистски

прочитав "Царя Эдипа", будет заключаться в том, что у царя Эдипа эдипов комплекс; ну а если при