Лоренцо Великолепный

«Мессер Джованни... Призываю Вас всегда быть благодарным Господу нашему Богу, всякий час вспоминая, что кардиналом Вы стали не благодаря заслугам своим и усилиям, а единственно действием благодати Божьей. Во свидетельство своей благодарности Ему живите всегда свято, примерно и честно... В прошлом году я был очень рад, узнав, что Вы без чьего-либо напоминания исповедовались и несколько раз причащались... в Риме, вертепе всяческих пороков... Вам нелегко будет делать то, о чем я Вам сейчас говорил... Ваше производство в кардиналы вызвало много зависти, и те, кому не удалось помешать Вам получить этот сан, изобретут хитрые уловки, чтобы унизить его, станут клеветать на Ваш образ жизни, силясь и Вас низвергнуть в тот ров, куда сами упали, причем будут уверены в успехе, потому что Вы молоды. Чем меньше добродетелей ныне в Коллегии кардиналов, тем более Вы должны быть стойки».

Лоренцо указывает Джованни, как он должен себя вести с Иннокентием VIII: не докучать ему и всегда разделять его мнение. Наконец, он дает ему советы по гигиене и распорядку дня:

«Питайтесь только простой пищей и много упражняйтесь телесно, иначе Вас может сразить неизлечимый недуг... Вставать утром следует рано, потому что это не только для здоровья полезно, но и позволяет исполнить все дневные дела: молитвы, учение, прием просителей... Советую Вам непременно, особенно на первых порах, продумывать накануне все, что надлежит исполнить завтра, кроме непредвиденных дел... Будьте всегда в добром здравии».

Последняя поездка в Кареджи. Небесные знамения

21 марта 1492 года Лоренцо Великолепный велел отвезти себя на виллу в Кареджи и вызвал туда старого друга, Марсилио Фичино. Все сильнее страдая от боли, он, подобно своему деду Козимо, надеялся найти утешение в теориях Платона и его последователей о предназначении человека, о бессмертии души. Фичино поведал об этих днях сыну Лоренцо, молодому кардиналу Джованни. Философ увидел в саду Кареджи тревожные небесные знамения: днем нависли тучи в виде гигантских сражающихся воинов, а ночью прямо над виллой Лоренцо загорелась новая звезда. Философу показалось также, что от Фьезоле к Кареджи движется сонм блуждающих огней. Он подумал, что это небесные духи, принимающие души усопших, — те, о которых говорит Гесиод. Войдя к Лоренцо, Фичино увидел еще один знак: лицо больного «сияло божественной благодатью».

Через две недели Лоренцо почувствовал, что силы совсем оставляют его, и попросил свою сестру Наннину честно сказать, насколько безнадежно его положение.

«Брат, — сказала Нанннна, — вы всегда были очень мужественным человеком. И уйти из жизни вам подобает отважно и благочестиво. Знайте, что надежды больше нет». Лоренцо был готов к такому ответу. «Если такова воля Божья, нет для меня ничего приятнее смерти». Он послал за духовником, исповедался, соборовался, причастился, после чего послал за старшим сыном, чтобы сообщить ему свою последнюю волю. Пьеро Медичи было двадцать лет. Он был горд и непреклонен, а потому ненависть тех граждан, которые все еще не смирились с властью Медичи над городом, могла обратиться теперь на него. Лоренцо хотел ободрить его:

«Граждане, дорогой мой Пьеро, без сомнения признают тебя моим наследником, и я не сомневаюсь, что ты получишь власть, которую они вручили мне. Но так как государство — тело многоглавое и невозможно нравиться всем, всегда помни, что выбирать надобно самый честный образ действий и предпочитать общее благо частным интересам».

^{Пьеро де Медичи, скульптура работы Мино да Фьезоле}

Отец возложил на Пьеро заботу о младшем брате Джулиано и племяннике Джулио и в заключение попросил, чтобы похоронили его скромно, как хоронили Козимо.