Лорелей / The Lorelei

НИЦШЕ. Разумеется, все, что пишется – автобиографии, и все автобиографии – ложь. Маска более реальна, чем лицо, которое она скрывает, и естественное стремление человеческих существ – обманывать себя и других, и сбиваться в стаи, на манер собак. Но чего можно ожидать от страны, знаменитой сосисками и глокеншпилями? И все вопросы об идентичности содержат в себе более глубокие вопросы о природе реальности. Чем более насыщены переживания, тем менее реальными они кажутся, и тем больше вероятность несчастья.

ЛУ. Я всегда ощущала себя счастливой.

НИЦШЕ. Даже счастливая женщина обладает властью причинять чудовищные страдания тем, кто любит ее.

ЛУ. Если она это и делает, это их проблемы. Мужчины хотят втыкать в женщин булавки и пришпиливать к стене. Возлюбленная – это не содержимое эротического состояния. Возлюбленная просто стимул для эротической фантазии. Если мужчина воображает, что он сможет создать с ней нечто постоянное из того, что по своему определению временное, тогда он – творец собственного несчастья. Я думаю, любовь не должна быть причиной боли. Хотите персик?

НИЦШЕ. Безумно.

ЛУ (достает два персика из кармана платья и протягивает один НИЦШЕ. Они едят на ходу. На авансцене три ДЕВЫ РЕЙНА тоже едят персики и наблюдают). Когда я была маленькой девочкой, моя мать взяла меня с собой поплавать, и я попросила ее утопиться, чтобы посмотреть, как это выглядит. Она не пошла мне навстречу, и это стало очевидным доказательством того, что она меня не любила. Люди говорят, что умрут ради нас, но на самом деле не умирают, так?

НИЦШЕ. Я умру ради вас. Я даже готов жить ради вас, что гораздо более ужасающая перспектива. Я сойду с ума ради вас. Вероятно, я и так сойду с ума, но сойти с ума ради вас – это более убедительная иллюзия значимости. Правда в том, что моя жизнь – это череда опозданий при пересадках и потерь багажа. Я ненавижу путешествия, и, тем не менее, бреду из одного места в другое, как лошадь молочника. Я вожу с собой большую колбасу, потому что не могу позволить себе есть в ресторанах, поэтому от меня всегда пахнет мясом. Но жизнь каждого великого человека – посмешище. Стадо всегда настроено на убийство гения. Посредственности терпеть не могут не такого, как они. Сильный побеждает, но сильные обычно глупые и злобные. Героя оплевывают и распинают. (Школьницы смеются, шепчутся, показывает на него пальцами. НИЦШЕ поворачивается к ним). Кыш! (Они, смеясь убегают. Он поворачивается к ЛУ). За моей спиной женщины всегда надо мной смеются. Вероятно, вы тоже. Вы думаете, я слишком странный, чтобы полюбить меня. Вот почему вы держитесь отстраненно.

ЛУ. Я делаю то, что в этот момент представляется мне правильным. У меня есть внутренний голос, и я его слушаю. Я рациональна по натуре, но, если я что-то делаю, то обычно поступаю импульсивно. Я не люблю границ. Ребенком я терпеть не могла смотреть в зеркало, потому что не нравилось мне видеть себя, заточенной в раме. (Она смотрит в зеркало. Там ПАПА, который смотрит на нее). Я жила в каких-то призрачных сумерках, окруженная воображаемыми людьми. Некоторые были душами игрушек и кукол, другие – призраками, которых видела только я. Все было живым. Все имело душу, даже столы, стулья и пианино. Стоя в лесу, я ощущала, как призраки роятся вокруг меня. Я придумывала истории. Мой отец полагал их ложью и наказывал меня.

ПАПА (из портрета/зеркала). Мы знаем, что случается с девочками, которые лгут, так, Лу?

ЛУ. После смерти моего отца я начала тайком проводить время с молодым священником по фамилии Гийо, который давал мне книги, чтобы читать, и учил, как думать. Среди прочего.

7 Лорелей

(ГИЙО за письменным столом. ФРЕЙД и НИЦШЕ наблюдают из теней).

ГИЙО. Так почему вы здесь?

ЛУ. Потому что я умнее, чем положено девушкам, и никто не знает, как поступить с девушкой, которая сильная, упрямая и задает слишком много вопросов.

ГИЙО. А что, вы полагаете, делать мне?

ЛУ. Вам, я полагаю, следует меня учить.

ГИЙО. Учить чему?

ЛУ. Всему.

ГИЙО. Я ничего не знаю.

ЛУ. Научите меня всему, что знаете, потому научите тому, чего не знаете. Научите меня понять, что есть Бог.

ГИЙО. Каждый видит своего Бога, отталкиваясь от собственной способности понимать. Но Бог не ограничен чьей-либо способностью понимать его. Бог – это совокупность всех возможных пониманий. Ваш отец знает, что вы здесь?

ЛУ (смотрит на ПАПУ, который определенно не одобряет ее поведения, поворачивается и уходит). Мой отец умер. Он говорил, что я рассказываю слишком много историй. Но я думаю, в историях нет ничего плохого.