Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Любимый, а ты спроси нас, согласились бы мы променять жизнь в Шервуде на спокойное и сытое существование, но при условии, что вас, кого мы любим, рядом не будет? Из всех женщин Шервуда здесь только я. Но я уверена, что не ошибусь, сказав тебе, что каждая из нас ответила бы решительным и непреклонным отказом. Помнишь, как год назад, когда мы с тобой еще не были вместе, я пыталась у тебя дознаться, кто ты на самом деле? Ты не стал отвечать, – говорила Марианна, погрузившись взглядом в черные в ночной темноте глаза Робина. – Ты хотел, чтобы я любила тебя – не Рочестера, не графа Хантингтона, а тебя. Твое сердце, твой ум, твою душу. И я полюбила тебя так, как ты и хотел. Разве я была сильно удивлена, когда ты наконец открыл мне всю правду о себе? Нет, и не потому, что догадывалась. А потому, что для меня эта правда уже не имела значения. Она и раньше не имела значения: я спрашивала из любопытства, но уже любя тебя всем сердцем. Я влюбилась в тебя в первую нашу встречу. Сколько раз я потом кружила верхом по лесу в надежде встретить тебя!

– Я знаю, – ответил Робин. – Однажды я видел тебя у реки на том самом месте, где мы с тобой встретились. Ты сидела на берегу, сцепив руки вокруг колен. Я был в нескольких шагах от тебя – нас разделяли только заросли ивняка.

– Почему же ты не подошел ко мне? Все еще сердился на меня? – с нежным упреком спросила Марианна.

– Нет, уже не сердился. Смотрел на тебя и думал о том, что если бы не разгром нашего рода, ты год как была бы моей женой. Я не мог подойти к тебе, Мэри. Мне нечего было сказать тебе. Я видел, что ты плачешь, и знал, что причина твоих слез – я. Мне хотелось только одного: сесть рядом, обнять тебя, осушить поцелуями твои слезы и сказать, что ты никогда не будешь плакать из-за меня. Если бы я так и поступил, чем бы закончился тот день?

– Тем, что мы на полгода раньше были бы вместе, – улыбнулась Марианна и, сжав ладонями скулы Робина, сказала: – Твои сомнения в тот день мне понятны. Но почему же ты печалишься сегодня, Робин, и жаждешь для меня покоя, когда сам знаешь прекрасно, что покой для меня возможен только рядом с тобой, только в твоих объятиях?!

Она прикоснулась губами к его губам. Оставив рукоять меча, Робин обнял ее и с нежной силой прижал к груди, лаская губами ее губы, вдыхая медовую свежесть ее рта.

– Вы все время целовались или хотя бы изредка поглядывали по сторонам? – раздалось в темноте сонное ворчание Джона.

– Все равно в таком густом мраке ничего не увидеть! – беззаботно ответила Марианна, нехотя отрываясь от губ Робина.

Джон убедился в ее правоте, не в силах что-либо разглядеть в окутывавшей их черной пелене ночи, и недовольно пробурчал:

– Ложитесь спать! От вас двоих толку меньше, чем от каждого в отдельности! – и, покосившись взглядом в сторону Робина и Марианны, чьи очертания были едва различимы, хотя они сидели в шаге от Джона, насмешливо фыркнул: – Только не забывайте, что ночью в тумане ничего не видно, но слышно все.

Робин рассмеялся и, распростершись на плаще, обнял Марианну, укрыв ее и себя плащом, который бросил им Джон. Не удержавшись, он, с головой нырнув под плащ, долго целовал Марианну, пока не почувствовал, что и она и он с трудом сдерживают взаимное желание друг друга. Тогда он, вновь рассмеявшись, решительно повернул Марианну спиной к себе и, обхватив ее рукой, уснул, слыша ее сонное и ровное дыхание.

Когда Марианна проснулась, уже рассвело и туман рассеялся. Вскочив на ноги, она бросила взгляд по сторонам и увидела, что они остановились на ночлег в маленькой роще, вокруг которой простиралась нескончаемая холмистая равнина с редко разбросанными небольшими островками зарослей кустарника и деревьев. Робин и Джон были уже на ногах и стояли спиной к Марианне, молча обозревая равнину. Они ели сухари, запивая их вином из фляги, которую поочередно передавали друг другу. Марианна подошла к ним, и Робин, не оборачиваясь, обнял ее и протянул ей сухарь.

– Поздравляю! – вырвался у него отрывистый смешок, когда он наконец оторвал взгляд от равнины. – Туман завел нас далеко на север. Мы думали, что находимся на пути в Шервуд, а сами отмахали столько миль в другую сторону!

– В тумане и темноте мы пересекли эти пустоши, даже не заметив их! А вот как быть при свете дня? – обеспокоенно сказал Джон. – Нас будет видно как на ладони, и негде укрыться.

– Другого пути нет? – спросила Марианна: она не знала эти места так же хорошо, как Робин и Джон.

Робин бросил взгляд по сторонам и, помедлив, отрицательно покачал головой.

– Справа простираются те же пустоши, за ними – дорога, и весьма оживленная. Слева лес, но перед ним топь, через которую не пройти пешему, не то что всаднику! – ответил он и, глубоко вздохнув, пожал плечами в ответ на безмолвный вопрос в глазах Джона. – Делать нечего! Придется рискнуть, пока солнце не поднялось высоко.