Ломаный сентаво. Аргентинец

— За нами сила! — самоуверенно улыбнулся Климу Шмидт, выпустив из рук рюкзак. — Бормана больше нет, а значит, вся власть теперь в руках Мюллера. Вилли, ты ведь неглуп и должен, как флюгер, держать нос по ветру. Хочешь быть сильным, так тянись к сильным! По лицу вижу, что ты уже с нами. А теперь, пожалуйста, положи оружие и помоги мне собрать рюкзак.

Хотя Шмидта с Климом разделяли несколько метров густой, доходящей до колен травы, Шмидт сделал шаг вперёд и протянул руку, словно хотел дотянуться до климова карабина.

— Не будь кретином, давай его мне, и уходим. Времени у нас мало, не ровен час, вернётся эта горилла.

— Стой, где стоишь, — направил ему ствол между глаз Клим. — Где Ганс?

Шмидт задумался, словно собираясь с мыслями, задумчиво прищурился, разглядывая направленный на него карабин, и когда Клим уже подумал, что он так и будет молча кривляться, Шмидт неожиданно произнёс:

— Ты хочешь его видеть? Дурак ты, а мог бы ещё пожить.

Не успел он договорить, как в спину больно воткнулась твёрдая холодная сталь.

— Я здесь, — обдал ухо Климу горячим дыханием Ганс.

— Где ты бродишь? — набросился на него Шмидт. — Этот молокосос чуть всё не испортил!

— Но я всё-таки успел, — начал оправдываться Ганс. — Вы не представляете, какое там болото. Как мне подкрасться, если под ногами всё чавкает и хлюпает.

Он стоял, прижав к себе Клима и левой рукой обхватив его за шею. Правую, с длинноствольным «Парабеллумом», он вдавил ему в бок.

— Медленно разведи руки в стороны, — немного ослабив захват, произнёс Ганс.

Дождавшись, когда Клим выполнит команду, Ганс промурлыкал довольным котом:

— Вот и хорошо… а теперь отдай карабин мне.

Убрав руку с шеи Клима, Ганс потянулся за карабином.

— Хороший Вилли, послушный Вилли.

— Хватит паясничать! — прикрикнул Шмидт. — Кончай его.

— Как скажешь, босс! — щёлкнул предохранителем Ганс.

— Да не шуми, идиот! — раздражаясь на бестолковость подчинённого, заскрипел зубами Шмидт.

— А-а… — понимающе прогнусавил Ганс.

Он воткнул за ремень «Парабеллум» и потянулся к ножнам. Второго шанса Клим ждать не стал. Выскользнув из рук немца, он, извернувшись ужом, рухнул в траву, в падении разрывая на куртке пуговицы. Выхватив из нагрудного кармана крохотный ТК, Клим успел увидеть ошеломлённые глаза Ганса, его перекошенный рот и нажал на курок. Негромкий выстрел прозвучал как треск сухой ветки. Немец удивлённо посмотрел на неожиданно резанувший болью живот и бросился в кусты. Клим вскочил, но Ганса уже не было. Зато он заметил, где мгновение назад скрылись в зарослях Шмидт с Пёшелем. Он стрелял им вдогонку, пока вместо выстрела не лязгнул затвор. Клим поменял обойму, снова прицелился, затем, осознав бесполезность дальнейшей стрельбы, тяжело выдохнул и устало сел в траву. Руки его подрагивали. Он отчётливо продолжал ощущать сжимающую руку на шее, словно Ганс всё ещё стоял у него за спиной. Клим не раз видел, как доведённый до белого каления своими подопечными дьяволятами Данил Иванович затягивался папиросой и неожиданно успокаивался. Сейчас бы и он затянулся пробирающим лёгкие дымом. Клим вдруг понял, что так близко к красной черте невозврата он ещё не приближался никогда. Пожалуй, так явно близость костлявой руки он не ощущал даже, когда над головой взрывались глубинные бомбы. Там это было как-то далеко, за стальной стеной прочного корпуса, и в душе верилось, что пронесёт, но когда в спину давит ствол, и представляешь сжимающий курок палец, всё чувствуется иначе.

Кто-то шёл сквозь заросли, обходя его по кругу. Спрятав ТК, Клим тут же растянулся в траве, ведя вдоль траектории идущего ствол карабина. На поляну выглянул Удо. Моряк, в свою очередь, осторожно повёл стволом автомата, затем вышел и тихо позвал:

— Вилли, ты здесь?

— Здесь, — устало отозвался Клим.

— Это ты стрелял?

— Я.

— Где они?

— Кто?

— Туземцы.

— Не знаю.

— В кого же ты стрелял?

Клим встал, поднял карабин и, заметив на поясе Удо флягу, протянул руку:

— Дай хлебнуть.

— Тебе не понравится, — потянулся к ремню Удо. — У меня там спирт ещё с лодки. Нам выдавали для протирки оптики.

— Пойдёт, — махнул рукой Клим, вспомнив, что он уже пил из этой фляги.

Сделав глоток, Клим почувствовал, как в мозг вонзилось раскалённое жало. Встряхнувшись, он начал приходить в себя. Поискав взглядом, чем сбить во рту огонь, но не обнаружив ничего подходящего, Клим сорвал с ближайшего куста мокрые разбухшие листья и начал жевать, медленно и задумчиво.

— Так в кого стрелял? — отобрал флягу Удо. — В обезьян?

— Угу, — промычал Клим, чувствуя, что самообладание вернулось окончательно. — В Шмидта.

Моряк удивлённо посмотрел ему в лицо и, удостоверившись, что это не шутка, спросил:

— Убил?

— Не знаю. Он с помощниками сбежал.

— Ничего удивительного, что они сбежали. Этого следовало ожидать, — кивнул Удо, остановив взгляд на перевёрнутых рюкзаках. — А я поначалу подумал, что появились дикари, или нашли ещё одну змею. Давно было понятно, что Шмидт сбежит, так что я совсем не удивлён. Айземанну это не понравится. Только бы он не устроил погоню, а то сил у меня не осталось даже на загородную прогулку.