Ломаный сентаво. Аргентинец

— Надеюсь, что всё не зря, — растянувшись на траве и не обращая внимания на то, что затылок по уши ушёл в мокрую жижу, ответил Фегелейн. — Если этот Сальвадор устроил нам бесполезный тур по джунглям, я буду первый в очереди, кто захочет его отблагодарить. — Фегелейн замолчал, затем с чувством выпалил: — Знал бы он, чего мне всё это стоит!

— Кто?

— Наш фюрер.

— А-а… — протянул, разваливаясь рядом, Удо.

— Три года назад я замерзал в лесу под Смоленском. Тогда я был уверен, что точно околею и никогда уже не увижу своих. Мы искали партизан, но в тот раз я отчего-то совсем не хотел их найти. От мороза в автомате завязло масло, и единственное, на что он был годен, — дать по хребту нашему фельдфебелю. Тот терпеть не мог холод, и пока ещё шевелились пальцы, хотел повеситься на собственном ремне.

Фегелейн смолк, глядя в ослепительно белое небо. Удо выждал и нетерпеливо спросил:

— Так вы выбрались?

— Как видишь. В тот хорошо мне запомнившийся февраль я гнал всех, не щадя ни их, ни себя. Слабак и нытик Шварц не мог держать темп, и я без сожаления бросил его замерзать.

— Понимаю, — вздохнул Удо. — Оправдываешь Айземанна?

— Думаю, кто из нас будет первым Шварцем?

— Хуже всего Пёшелю. Он уже еле передвигает ноги. Зачем его только взял Шмидт?

— Подъём! — не дал ответить Фегелейну Айземанн. И, словно слышал его разговор с Удо, добавил: — Кто не хочет, может оставаться. Чем могу помочь, так разве что оставить наедине со своей слабостью и пистолетом с одним патроном. Желающие есть?

Желающих не было. Первым в реку вошёл Айземанн, закинув на плечо автомат, а на него привязав рюкзак. Сделав всего несколько шагов, он ушёл в воду по пояс. С берега Клим видел, как вокруг немца закипели пузыри и зашевелились водоросли. Потревоженные скрытые обитатели реки шарахнулись в стороны, оставляя на поверхности мелкие водовороты. Затем настала его очередь. Вода была тёплая и, как всё вокруг, густая и тягучая. Она нехотя достигла ремня на поясе и больше не поднялась ни на дюйм. Клим медленно двигался по илистому дну к противоположному берегу и чувствовал, как под ногами кишит невидимая жизнь. Его осторожно трогали за колени, дёргали за ботинки, скользили по брюкам. От таких ощущений сердце стучало церковным колоколом. Он с ужасом ждал, что любопытная мелочь вскоре может уступить место подкравшемуся хищнику. Однако они медленно двигались к приближающемуся берегу, и по-прежнему ничего не происходило. Как ни пытался Клим разглядеть обитателей реки, но бурая, цвета красной глины, вода надежно скрывала свои тайны. Оторвав взгляд от играющей плавниками поверхности, он увидел, что Айземанн уже взбирается на опутанный корнями обрыв. Дождавшись, когда реку перейдёт идущий последним Пёшель, он указал на примятый вдоль берега тростник.

— Кто бы это ни был, но они пошли туда.

— Борман? — спросил, задыхаясь, Шмидт.

— Я так не говорил, но уже склонен поверить, что это были люди. Стадо свиней ушло бы в лес.

Айземанн проводил взглядом шарахнувшееся из тростника в воду неизвестное существо и направился в его сторону.

— Что это было? — заволновался Шмидт. — Кто-нибудь успел увидеть?

— Нет, — ответил за всех Айземанн. — Но оно боится тебя не меньше, чем ты его. Так пользуйся этим.

Он переступил то место, где секунду назад пряталась неведомая тварь, и, не оборачиваясь, пошёл вдоль реки. Рядом с собой Айземанн вёл проводника, а за ними, натянув верёвку, едва поспевал Каспар. Река сделала очередной поворот, и неожиданно тростник уступил место густым зарослям. Ко всем «прелестям» сельвы теперь добавились лианы. Благодаря обилию влаги здесь они вырастали толщиной с руку. Поваленные деревья были настолько изъедены насекомыми и грибами, что рассыпались при лёгком нажатии плеча. Чтобы не потерять из вида идущего впереди Фегелейна, Клим снова сократил расстояние до вытянутой руки. Но теперь позади него увязался Удо. Моряк тяжело дышал, однако не отставал и даже пытался шутить.

— Вилли, ты успел повесить себе на шею хомут?

— Что? — не понял Клим.

— Женат?

— А-а… — Клим отплюнулся влетевшей в рот мошкой. — Нет.

— А знаешь, чем женщина похожа на гранату?

Клим промолчал, но Удо это ничуть не смутило.

— Как только ты хочешь с ней порвать и снимаешь кольцо, твой дом тут же исчезает. Моя стерва обобрала меня до последней марки. Она натравила на меня адвокатов, и мне пришлось бежать на флот. И всё это время я удачно скрывался в подводной лодке. Уморительно, правда?

— Наверное, — отмахнулся Клим.

— Наверное? Тебе не смешно? — не унимался Удо. — А эту шутку ты знаешь?

Он догнал Клима и теперь говорил ему, чуть ли не заглядывая через плечо:

— Может ли кенгуру прыгнуть выше дома? Ну-ка, отвечай!

— Не знаю, — нехотя ответил Клим.

— Конечно, нет! — расхохотался ему в ухо моряк.

— Дома не могут прыгать!

Клим на секунду остановился и посмотрел на него как на умалишённого.

— Что, опять не смешно? — возмутился Удо.

И вдруг улыбка сбежала с его лица.

— Герман! — выкрикнул он в спину Фегелейну. — Я раскусил нашего малыша Вилли! Он не немец.

— А кто? — откликнулся Фегелейн.

На мгновение Удо задумался.