Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Сколь схожа судьба детей Одина, — прошептал Хагалар, отвлекаясь от образа вырывающейся из его рук Берканы и нежно глядя на спящего на его коленях Локи. — Вот уже второй из них в поселении, и уже второй страдает и от магической, и от физической боли. Vielleicht, ist das ein Schicksal{?}[Быть может, это судьба?]? — прошептал он, усмехнувшись.

Маг бросил взгляд на огромные песочные часы, игрушку из других миров, и нахмурился: он провел с царевичем немало времени, а так ничего и не добился. Оставаться в его покоях не было никакого смысла. Даже если он проснется, все равно будет не в состоянии мыслить связно. А вот навестить Маннара, отдать сбежавшую паутину — стоит. Хагалар аккуратно встал, опустив бесчувственное тело на подушки: Локи даже не шелохнулся. Постояв с полминуты, маг тихо произнес:

— Столетия прошли с тех пор, как я держал тебя на руках… Ну да ты этого даже не помнишь, юный Локи.

Маг хотел еще раз провести по волосам бога, но воздержался: он и так дал ему слишком много энергии. Возможно, у того будет кружиться голова, когда он проснется.

Подарив всё ещё дремлющему Локи последний, на этот раз насмешливый взгляд, Хагалар толкнул резную деревянную дверь, ведущую на улицу, и направился к Маннару, желая высказать магу все, что он думает по поводу сбегающих в самое неподходящее время паутин.

Маннар, один из сильнейших магов поселения, издавна был назначен хранителем заклинаний-паразитов. Это он должен был следить за тем, чтобы всевозможные саморазмножающиеся заклинания, разрабатывавшиеся когда-то в качестве оружия массового поражения, не могли выбраться из сосудов и сундуков. В поселении магии было так много и применялась она настолько часто, что заклинания получали особую силу, чем-то напоминающую примитивный разум. Маннар был одним из немногих, кто хорошо понимал заклинания и их чаяния. С его точки зрения, каким бы ни был предмет, а о нем все равно стоило заботиться, даже если этот предмет всего лишь магическое заклинание. «Мы протираем столы тряпкой и моем стеклянную посуду водой, так с чего же вы все думаете, что заклинаниям не требуется уход?» — спрашивал Маннар, когда очередной магиолог пытался доказать ему, что заклинания — это невидимая субстанция, опеки не требующая.

Из-за слишком большой любви к заклинаниям, переходящей в страсть, Маннар допускал порой непростительные ошибки: а именно, упускал частички заклинаний. Обычно они были столь малы, что растворялись в атмосфере, но иногда находили благодатную почву, и тогда могла начаться новая страшная эпидемия с невообразимыми последствиями.

— Привет тебе, мой несравненный любитель заклинаний! — поднял руку в приветственном жесте Хагалар, без стука входя в лабораториум и кивком приветствуя растапливающих печи естественников и магиологов. Сколько Хагалар помнил, этот фелаг занимался починкой Бифреста, точнее, попыткой размножения заклинания, которым Радужный Мост на самом деле являлся. Когда-то он был создан из огня, воды и ветра. Все пропорции, точный рецепт был известен и хранился в архиве. Современные ученые, приступая к работе, были уверены, что не пройдет и месяца, как они восстановят Мост, приготовив ту самую первичную субстанцию и приварив её к обломкам. Однако возникли непредвиденные препятствия. Для создания полумагического вещества требовались сотни ингредиентов, и половина из них производилась только в Хельхейме. А как туда попасть, если Мост разрушен? Попытки же заменить редчайшие вещества на что-то асгардское пока не принесли положительных результатов.

— Odin heil{?}[Славься, Один — откликнулся Маннар, расталкивая естественников, попадавшихся ему на пути и с силой пожимая Хагалару руку. К этому жесту он привык с тех пор, когда был логистом Мидгарда. Человеческая форма приветствия была единственным моментом, радовавшим логиста в мире, где магии не существовало.

— Как Каскет? Как работа с Локи? Уж сын Одина, вечная ему слава, ist auf der Höhe{?}[на высоте?]? — скороговоркой проговорил Маннар, интонацией выделяя слова «сын Одина».

— Вот именно о плоти и крови нашего царя я с тобой и хочу побеседовать, — Хагалар перешел к делу, не отвечая на вопросы, не обращая внимания на навостривших уши работников лабораториума: всем было интересно послушать о таинственном сыне Одина, которого до сих пор видели только мельком.

— Держи dein nettes Tierchen{?}[свою милую зверюшку], — Хагалар ослабил контроль над паутиной, позволяя собеседнику заметить её.