Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Когда-то она хотела помочь любимому сыну: вручила ему Асгард, хотя обязана была занять трон на время сна Всеотца. Локи выглядел таким расстроенным и потерянным после того, как узнал правду о себе. Он с такой болью в глазах смотрел на приемных отца и мать. И она решила дать ему шанс, показать, что он был и остается ее любимым сыном. Если бы она знала, чем все это закончится! Если бы она хотя бы представить себе могла, куда боль и безумие заведут Локи, она никогда не дала бы ему копье, но дар предвидения в тот раз оставил её. Она вынуждена была наблюдать, как царь ётунов заносит кинжал над горлом её мужа, как Тор обвиняет Локи в попытке убийства, а тот пробивает стену и уносится на радужный мост. Она видела, как чудовищная буря пытается снести столицу Асгарда, как бушует стихия, а конец радужного моста врезается в Ётунхейм. Царица стояла на балконе и с ужасом думала, чем все это закончится. Она не сомневалась, что Один и Тор остановят Локи, но что ждет его после? Сын руководствовался только благими намерениями, но пошел на чистое безумие, чтобы доказать… Кому? Что? Его ведь не прогоняли, не отталкивали. Наоборот, и она, и Один пытались убедить его, что ни раса, ни настоящие родители не играют для них никакой роли.

Фригг корила себя за то, что не рассказала Локи правду еще в детстве. Один действительно хотел использовать пленного царевича в своих целях, но постепенно привязался к ребенку настолько, что не могло быть и речи о том, чтобы насильно объединять им два царства. Царь богов считал, что Локи не стоит знать правду, что собственное происхождение погубит его. «Он полуётун, но мы вырастили его как аса» — говорил Один своей супруге: «В нем ничего не осталось от ледяных гигантов». Фригг слушала мужа, соглашалась, но все равно считала, что когда-нибудь Локи правду узнает, и если не от родителей, то от кого? Она хотела рассказать ему. Но сначала сын казался ей слишком маленьким, а потом, когда он вырос и мог бы все понять и принять, она не могла решиться. Множество раз она подзывала его к себе ради этого важного разговора, но стоило ей взглянуть на ребенка, отрока, юношу, доверяющего ей безгранично, и она не могла подобрать слов. Она не сказала правды. Один не сказал правды. И что они имеют теперь? Локи скован если не кандалами, то своими страхами и подозрениями. Семья, которая казалась Фригг нерушимой и вечной, трещала по швам, и она понимала, что ничего не может сделать, чтобы остановить это безумие. Когда-то Локи безгранично доверял ей, когда-то он показывал ей бесчисленные миры, делился самыми сокровенными помыслами, за которые его вполне могли бы жестоко наказать, если бы она хоть слово сказала Одину. Но она молчала. Сквозь пальцы смотрела на все выходки Локи, даже когда его шутки стали по-настоящему опасными. Она доверяла ему и ценила то нежное чувство привязанности, которое установилось между ними. Когда она успела потерять доверие сына? Какую ошибку допустила, почему видит теперь не радостную улыбку, а искаженное страданием и болью лицо?  — Я должен узнать, что с ним произошло. — Фригг вздрогнула и подняла усталые глаза на мужа — он и сам не рад был своему решению. — Я могу добиться правды пытками, прямым приказом, слежкой или мягкой формой допроса, — Один замолчал, а Фригг затаила дыхание, боясь услышать то, из-за чего её любящее сердце разорвется на части. — Но настоящее насилие применимо к преступнику, а не к сыну.  — Он может еще больше замкнуться, — сказала царица. Она не хотела, чтобы Локи страдал, она бы все сделала, чтобы его спасти. Но спасать было не от чего. Решение Всеотца еще очень и очень гуманно. Когда Хеймдаль доложил, что Локи жив и собирается при помощи иноземной армии разгромить Мидрард, она стояла подле мужа, слушала, как тот дает последние наставления Тору. Когда же старший сын удалился, она попросила только об одном: если Всеотец хочет вернуть Локи только ради казни, пусть проведет её на Земле. Фригг опасалась, что после всего произошедшего муж будет видеть перед собой не своего ребенка, а ледяного великана, с которым не станет церемониться.  — Легче терпеть наказание, чем бесконечно его ожидать, — вещал, тем временем, Один, грея руки в догорающем огне. — Локи откроет мне правду в надежде услышать окончательный приговор.  — Это милосердие? — тихо спросила Фригг. Она очень хотела верить, что задуманное царем богов и в самом деле вернет ей сына.  — Это цена его возвращения в семью. Фригг кивнула и подошла к кровати. Присела на нее, задумчиво провела рукой по узору покрывала.  — Тор вернул в Асгард тело Локи, но не душу, — прошептала она горько.  — Или эту душу очень быстро и искусно пленили, — отозвался Один, взмахом руки погружая комнату во тьму.

====== Глава 11 ======