Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Беркана привела его в деревянный домик, очень похожий на лабораториум самого Локи, только меньших размеров. Находившиеся там асы поздравили его с победой над артефактом, восхитились его знаниями и умениями, а также выдали множество бумаг и указаний к ним. Локи и представить себе не мог, сколько же макулатуры накапливалось за время работы над артефактом. И со своим фелагом, и с Иваром он работал совсем по-другому. Уже на выходе, с трудом удерживая гору документов, Локи вспомнил о письме отца. Задержался у входа, вскрыл его. Идеальным почерком, к которому его самого и Тора с детства заставляли стремиться путем самых разных, чаще неприятных, ухищрений, было выведено «Приветствую тебя, Локи. Я обещал возместить твои вещи. Послезавтра поутру приезжай с Тессерактом в Гладсхейм. Мы поедем на ярмарку. Вдвоем. На три ночи. Буду ждать тебя в предрассветном часу.» Локи пару мгновений смотрел на размашистую подпись отца, а потом медленно смял лист и сильно пожалел, что не может вызвать огонь и сжечь письмо одним мановением руки. Вдвоем. То есть без Тора. На ярмарку. Ох, какое тонкое издевательство! Вся радость по поводу удачного проведения эксперимента и не менее удачно разыгранного перед братцем представления улетучилась, уступив место ярости и стыду. Не прошло и двух месяцев, как он хамил отцу на кладбище. С тех пор они виделись всего пару раз на совместных трапезах и перекидывались едва десятком слов, и вот теперь его заставляют ехать на ярмарку. На три ночи. Без денег. Локи не сдержался и выкинул письмо в глубокий снег. Ни у него, ни у Тора никогда не было личного серебра. Придется просить. Унижаться. Опять смотреть на мир из рук отца. Ему, бывшему царю Асгарда, наследнику Етунхейма и почти правителю Мидгарда! Да его в жизни так не унижали! Лучше пешком ходить до столицы, чем о чем-то просить приемного отца! Раздираемый яростью, он и не заметил, как вошел к себе.

— Ваше Высочество! — окрик Раиду отвлек Локи от дурных мыслей и заставил сосредоточиться на тюремщиках. — Сияние артефакта затмевает даже лик солнца. Ему нет равных! — в руках у исследователя чуть дрожали пробирки с Каскетом — и с чего он так волнуется?

— Победа над первым в твоей жизни артефактом была столь сладкой, что ты уже берешься за другой, юный сын Одина? — из-под горы книг показалась голова Хагалара. — А зря. Сперва забудь конечную формулу предыдущего, а потом уже принимайся за следующий. Иначе все перепутается, и работу ты завалишь.

— У меня нет выбора, — вздохнул Локи. — Послезавтра я еду в Гладсхейм.

— Скучаешь по дому? — участливо поинтересовался Ивар, рисующий какие-то графики.

— Ты ночевать к нам приедешь или с родителями останешься? — тут же спросил Хагалар, разминая затекшее запястье.

— С родителями. Причем на три ночи, — Локи подсел к книгам и взглянул на свои вчерашние выкладки по магии. Их надо было закончить. — Меня везут в Ванахейм.

— Das fehlte gerade noch!{?}[Этого не хватало!] – старый маг опустил голову на руки. — Будь моя воля, я бы тебя никуда не отпустил. Нам надо работать. Ванахейм, конечно, прекрасен, я его и сам очень люблю, но почему именно сейчас ты там понадобился? Твои родители — это какой-то кошмар. Передай им мои слова как-нибудь на досуге.

— Обязательно. Будь моя воля, я бы тоже никуда не поехал, — тепло улыбнулся Локи. — Но воля отца для меня закон.

— Позволь заметить, Логе, что бесценным ты счастьем наделен — семьей родной. Отец владеет силой бесконечной, прекрасна мать, силен, удачлив брат. Так стоит ли печалиться глубоко, что на три ночи приедешь ты домой? В семью, что лаской и любовью заполнит раны тела и души того, кто вынужден скитаться в бездне боли? — Лагура было совсем не видно за нагромождением книг Берканы о Мидгарде, которые он читал в последнее время, позабыв о Гёте.

— Я не думаю, что мне стоит ждать «любви и ласки», — откликнулся Локи. — Это будет очередной допрос. И я думаю… — царевич сделал паузу, проверяя реакцию окружающих: Хагалар и Раиду смотрели на него настороженно, — что для меня настанут по-настоящему тяжелые времена.

— Вотан не отличается коварством, жестокостью и жаждой убивать. Ты знаешь как никто, что нрав его опасен, но, может, лишь любовь к тебе сейчас он хочет показать? Свозить тебя в мир счастья и любви, туда, где даже камни глас имеют. В благословенный мир, не знавший бед войны, — монотонность речи Лагура совсем не сочеталась с красотой слов, которые он произносил. — Так стоит ли считать, что ванов мир пресветлый для муки наказания избран будет сильнейшим из богов?

— Тут я с ним соглашусь, — Хагалар вертел в руках черный грифель. — Не думаю, что отец везет тебя в другой мир, чтобы там истязать. Ярмарка Ванахейма — самое безопасное место в девяти мирах.

— Ярмарка Ванахейма, — мечтательно протянула Беркана, откладывая документы и надевая варежки на свои вечно мерзнущие руки. — Всегда мечтала побывать там. Фрукты… Жара… Украшения… Ein Kindheitstraum!{?}[Мечта детства!] Но у меня никогда не было отца, так что возить было некому. Локи, привези оттуда что-нибудь красивое.