Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Нет, Локи, — с губ слетели безразличные, жестокие слова.

Отверженный бог еще несколько секунд вглядывался в лицо отца, силясь найти там хоть какую-то поддержку, хоть какой-то намек на то, что все было не зря. Но тщетно. Пальцы начали медленно разжиматься…

— Нет, Локи, нет! — Тор дернул копье на себя, поняв намерения брата. Его сильная рука браслетом оплела запястье младшего — отпустить копье тот так и не смог. Пальцы свело судорогой от неимоверного напряжения, запястье ныло от крепкой хватки Тора. Локи знал, что не вывернется, да и не видел в этом особого смысла: он хотел умереть быстро и без колебаний, а не бороться за собственную смерть. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Один потянул на себя Тора, вытаскивая его на обломки Радужного моста. Тор сильнее сжал запястье брата, боясь, что его рука соскользнет, сожалея, что не может отпустить копье и схватить безумца за обе руки, чтобы он уж наверняка не натворил глупостей. Локи не сопротивлялся. Его охватило холодное безразличие, пришедшее на смену едкой горечи поражения: пускай делают, что хотят. Когда его рука коснулась острого края радужного моста, он даже предпринял некое усилие, помогая Тору, отбросившему таки в сторону копье, вытащить его полностью.

Они вдвоем так и остались лежать на мосту, тяжело переводя дыхание. Локи на мгновение глянул вниз: Бездна поглотила осколки Биврёста и теперь зияла черным провалом, требуя новых жертв, но ее неизмеримая глубина была столь маняща, что вызывала страх и трепет даже в сердце бога. Локи перевел взгляд на мост, отмечая, что основной цвет на нем красный. Сколь бы дурацкой ни была эта мысль, она позволяла не думать о том, что он потерял и что натворил. Тор с трудом поднялся на ноги, не помогая подняться распростертому у его ног брату.

— Почему ты разжал руку? — спросил он; в голосе бога Грома слышались привычные гневные нотки, он всегда злился, если не мог понять чего-то. Локи никак не отреагировал на этот вопрос. Что он мог ответить? Точнее, что он хотел ответить? В голосе брата слышалась забота. И это после всего произошедшего.

— Он хотел сиять самой яркой звездой девяти миров, но упал, не достигнув небосвода, — послышался суровый голос Всеотца, исходящий, казалось, с самого неба.

Локи едва смел вздохнуть: лучше бы отец злился на него. В голосе слышалось горькое разочарование и презрение. Все усилия были напрасны! Локи услышал, как Всеотец берет в руку лежащее у ног Тора копье. Царевич заставил себя поднять голову и встретиться глазами со своим… приемным отцом. Что тот сделает? Мысль о смерти, еще не утратившая привкус сладости, вызывала только жалость к себе и отвращение. На лице Одина не было суровой решимости, с которой он обычно убивал врага. Ничего, кроме разочарования, прочитать на нем не удалось. Он несколько мгновений сверлил тяжелым взглядом поверженного бога, а потом отвернулся, не сказав ни слова.

— Идем, Тор, — он потянул старшего сына за собой.

— А Локи? — спросил тот, не двигаясь с места.

— Он может последовать за нами, когда будет готов, — бросил через плечо Всеотец, решительно увлекая сына за собой.

Локи смотрел им вслед. Тор несколько раз оборачивался: на его лице читалось столько вопросов, которые он не решался задать. Конечно, он-то, небось, не понимает ничего. Глубоко вздохнув, младший царевич отвернулся от уходящих мужчин, обращая свой взор к раскинувшейся под ним Бездне. Стоило только протянуть руку, и она зависла над провалом в пустоту, столь желанным несколько мгновений назад. Казалось, что воздух там, немного ниже обломленного края моста, холоднее, но, в то же время, его прикосновения к коже были приятны. Опершись о гладкую поверхность, Локи заглянул в пустоту, так же легко, как мог заглядывать в глубь пруда — стоило совершить всего одно движение, и то, от чего его избавил брат, сбудется. Дыхание учащается — совсем немного усилий, и не будет ничего: только тишина, покой и вечное ничто. Взгляд в темноту притягивал, казалось, Бездна желала заполучить царевича, и он заворожено смотрел вниз, подчиняясь этому желанию. Пальцы, ставшие влажными от напряжения, заскользили по гладкой поверхности к краю…