Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Это путь Орма, — добавил Хагалар тихо. — Помнишь историю Гринольва? Я сковал его и заточил. Его друг, еще один из советников Одина, Орм, понял, что в Асгарде опасно, и сбежал, покрыв себя и семью позором. Скажешь, ужасный поступок. Его предки недовольны им, а его потомки заклеймены. Но он жив. До сих пор. Он стар, но его разум ясен. Он укрылся в Нифльхейме и разменял почти пять тысяч зим. А что случилось с теми, кто смеялся над Ормом, кто презирал его за побег? Прочие советники казнены, их семьи сосланы или лишены имущества. А у Орма новая семья и новый род, который им гордится. Локи, иногда побег, отступление — лучшее, что ты можешь себе позволить… Или ты сможешь пойти к матери? Ты сможешь смотреть в глаза той, которая воспитала тебя, вскормила змею на своей груди?

Было так странно и страшно вести подобные разговоры, стоя над телом Тора. Локи снова глянул на его лицо, пытаясь представить какого цвета сейчас глаза под закрытыми веками. Но старик мягко развернул его, заставив смотреть на себя. От него ждали какого-то ответа, но Локи не помнил вопрос.

— У тебя есть план? — произнес он наконец.

— Мы уйдем в Бездну. Туда, где Один нас не найдет, — успокоил его Хагалар. — Я знаю безопасные места, где смогу защитить тебя даже от того, от кого ты укрылся в Асгарде.

— Но не от самого себя? — меланхолично заметил Локи, не пытаясь высвободиться из цепких рук мастера магии.

— Как мне это надоело, — Хагалар прикрыл глаза. — Сколько бессмысленных слов. Локи, ребенок ты мой ненаглядный, я не спрашиваю тебя, хочешь ли ты спасения. Я тебя в любом случае спасу.

— Нет, Хагалар, ты не посмеешь так поступить, — раздался тихий, но решительный голос со стороны двери.

Маги обернулись одновременно и замерли в изумлении. В дверях стояла царица Асгарда. В черной одежде, ни в коей мере не походящей на женскую, с собранными в сложную прическу волосами и, главное, с мечом наизготовку. Локи никогда не видел мать с оружием в руках. Он был уверен, что она не умеет управляться ничем, существеннее ножа, но сейчас от нее несло настоящей решимостью. На ее бледном лице отчетливо выделялись ярко-алые губы, словно она их специально подвела для решительного боя.

— Не вставай у меня на пути, прекраснейшая из бессмертных, — глаза Хагалара опасно сверкнули. Он встал, прикрывая собой Локи и перелетевшего ему на плечо ворона. От такой наглости царевич потерял дар речи: Хагалар что, защищает его от матери? Совсем свихнулся.

— Убьешь меня? — Фригг неумолимо приближалась, поигрывая оружием. — Убьешь женщину с мечом?

И Хагалар в нерешительности сделал шаг в сторону. Его руки, наэлектризованные готовыми сорваться заклинаниями, мелко дрожали, а губы беззвучно шептали не то «фула», не то «ула» — Локи не мог разобрать. Он смотрел во все глаза на мать и не узнавал ее. Никогда прежде она не была такой решительной, такой воинственной и такой убийственно прекрасной. Хагалар опустил руки, готовый признать поражение. Локи ничего не понимал, но и вмешиваться не собирался. Боль из-за смерти брата, стыд перед матерью и страх, витающий в воздухе, — всё смешалось воедино, переплелось в единый клубок ядовитых змей, отравляющих сердце. Всё происходящее было настолько абсурдно и не походило на реальность, что Локи просто наблюдал за действом, как за спектаклем.

— Ты пришла, чтобы заколоть меня? — с губ Вождя буквально тек яд сарказма. Конечно, царица ведь никогда не причиняла никому вреда, ее облик в глазах настоящего воина смешон.

— Нет, — покачала она головой. — Я пришла не для того, чтобы заколоть тебя. А для того, чтобы убить.

Прежде, чем Локи успел встать между ними, мать… не взмахнула мечом, и не отрубила голову обессилевшему магу, и даже не проткнула его сердце кинжалом. Она прильнула к губам Хагалара, накрыв их своими. Локи отчаянно выдохнул. Стоя над трупом собственного сына, царица Асгарда самозабвенно целовала мастера магии из мира отверженных!

«Я клянусь тебе, Локи, что мы с твоей мамой никогда не были любовниками», — пронесся в голове давнишний ответ Хагалара на прямой вопрос. Соврал, значит. И сейчас, над телом брата… У Локи голова шла кругом. Но даже больше, чем поцелуй, его изумило поведение Мунина. Взъерошенный ворон дрожал всем телом и изображал звуки, больше всего напоминающие шипение. Царица отбросила в сторону меч и с трудом отстранилась от губ мага. Взглянув на него, Локи непроизвольно отшатнулся: глаза приобрели красный оттенок, а лицо исказилось страданием, будто он только что испил яд. Схватившись за грудь, Вождь пал на колени, бормоча что-то нечленораздельное. Никакой магией в воздухе не пахло, а мать стояла и спокойно смотрела на скорчившееся у ее ног тело.

— Что… ты… наделала… — неожиданно разборчиво прохрипел Хагалар, не поднимая головы. — Локи, беги! Беги, пока не поздно! Мунин, защити его, умоляю тебя.

И Локи почувствовал волну магии, направленную на него. В следующий момент мир перевернулся, а руки обратились в крылья. Он стал воробьем — птицей, достаточно мелкой, чтобы просочиться сквозь решетку на окнах у самого потолка.