Локдаун

Макнил застыл посреди дороги, уставившись в пространство, словно увидел кусочек иного мира, который нам не дано увидеть и почувствовать. Доктор Кастелли тоже резко остановилась.

– Что стряслось?

– Я вытащил из машины не Блюма, – сказал Макнил Доусону.

– Не знаю, кто это. И никто не знает. После твоего отъезда он убил одного солдата и скрылся с его автоматом.

– Господи… – прошептал Макнил. Невозможно представить, чтобы лежащий в кузове того грузовика человек мог сделать подобное. Но машина «Штейн-Франкен»? Что-то не складывалось. – А что насчет пассажира машины? Есть какие-нибудь соображения, кто это мог быть?

– Ни единого.

Завершив звонок, Макнил в смятении уставился на дорогу. Был ли в машине Блюм? И что вообще она там делала? Что за странный каприз судьбы привел Макнила на Ламбетский мост в тот самый момент?

Доктор Кастелли все еще пыталась выудить из него информацию. Но Макнил и сам толком не понимал, с чего начать. Он посмотрел на дисплей своего мобильника, еще освещенного после звонка Доусона. Телефон по-прежнему напоминал об ожидающем сообщении. Макнил совсем о нем забыл.

Он поднял руку, призывая доктора Кастелли к молчанию.

– Минуту.

И открыл голосовую почту.

Автомат женским голосом объявил: «У вас одно сообщение. Поступило сегодня в два ноль пять». Раздался короткий гудок, а потом голос Эми, напряженный и дрожащий от страха: «Джек, в квартире кто-то есть. Пожалуйста, приезжай как можно быстрее. Мне страшно».

Глава 24

I

Макнил гнал машину как одержимый. В ветровом стекле мелькали отражения уличных фонарей, словно бесконечный поток желтых отделенных от тел голов. Макнил промчался мимо стадиона «Кеннингтон-Овал» и свернул на северо-восток по Кеннингтон-Парк-роуд. Каждые пять минут он вызывал Эми по телефону, и каждый раз раздавались только длинные гудки, а потом соединение прерывалось. Он снова потянулся к телефону, но его выхватила доктор Кастелли.

– Этим могу заняться и я, – быстро выговорила она. – На это я вполне способна. Все лучше, чем вилять от столба к столбу.

Она позвонила и прождала секунд тридцать или больше. Потом покачала головой и сбросила звонок.

Макнил с ужасом представлял мертвую Эми, лежащую на полу квартиры. Он знал, насколько беспощадны эти люди. Почему бы им не убить Эми? Ведь у нее находится череп, и именно она воссоздала голову убитой девочки. Какого черта он не прослушал сообщение раньше? Макнил понимал, что никогда себе не простит, если с ней что-нибудь случится. Это расследование с самого начала стало для него чем-то личным. Превратилось в наваждение. Ему нужно было чем-то занять голову, чтобы не думать о смерти сына. И из-за этого он стал слеп ко всему остальному.

У статуи «Слон и башня» установили армейский блокпост. Оказалось недостаточно просто притормозить, чтобы солдаты проверили номера машины. После происшествия на Ламбетском мосту всем пропускным пунктам велели останавливать каждую машину. Старший офицер проверил документы, и это отняло какое-то время. Макнил понимал, что торопить его бесполезно. Он вцепился в руль еще ноющими ладонями и стиснул челюсти. Напряжение было сильнее боли. Макнил чувствовал себя натянутой до предела эластичной резинкой, чьи края уже начали рваться. Еще чуть-чуть, и она разорвется целиком.

Наконец офицер отошел и жестом велел проезжать. Макнил почувствовал запах дыма и горелой резины, когда втопил педаль газа, рванул по Нью-Кент-роуд к перекрестку с Тауэр-Бридж-роуд и свернул на север. Прямо перед ним вдалеке маячил Тауэрский мост и сам Тауэр на другом берегу реки. Макнил резко крутанул руль вправо, и машина пронеслась через перекресток, на Тули-стрит.

На Гейнсфорд-стрит он выпрыгнул из машины и побежал. Доктор Кастелли храбро потрусила за ним. Он набрал код на воротах жилого комплекса «Колониальная верфь» и бросился по брусчатке к двери Эми. Раздраженно повозился неуклюжими замотанными пальцами, чтобы вставить ключ в замок. Дверь распахнулась, и взгляд Макнила уткнулся в подъемник у подножия лестницы.

Макнил смотрел на него со смесью облегчения и озадаченности. Доктор Кастелли наконец-то поравнялась с ним на пороге, тяжело дыша.

– Я так не бегала с тех пор, как играла в салочки в детстве, – сказала она, и Макнил покосился на нее. – Знаю, простите. Я славлюсь тем, что говорю самые неподходящие слова в самый неподходящий момент. – Она посмотрела на подъемник. – Так значит, она ушла из дома?

– Если подъемник у подножия лестницы, то обычно это означает именно это. И ее кресла нет.

Но Макнил не собирался принимать это на веру. Он взбежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Обыскал спальню, ванную и гардеробную, включая на своем пути свет, а потом поднялся в мансарду. Щелкнул выключателем на лестничной площадке, и мансарду залил резкий яркий свет.

– Эми! – выкрикнул Макнил, но ответа не получил.