Локация «Берег»

Как было оговорено еще в Москве, Ермилов должен прийти в посольство и там переговорить с офицером безопасности и дипломатом. Он, не заезжая в свою гостиницу, на такси приехал к красивому особняку посольства России в Лондоне.

Теплов ожидал его в вестибюле. Невысокий, слегка полноватый, с короткими светлыми волосами и улыбающийся во все лицо. Олег даже растерялся, оглянулся — его ли так радостно встречают? Пожал руку Максима, протянутую навстречу.

— Это ко мне, — сказал Теплов охраннику. — Пошли в кабинет. И давай без церемоний. Я — Макс, ты — Олег, да?

Ермилов кивнул, поглядывая по сторонам. Ковры, лепнина, зеркала, старинная мебель. Посольство внутри выглядело представительным и даже роскошным. В кабинете Теплова стоял у стены диванчик на кривых резных ножках, обитый синей тканью с золотыми ромбами, и стол с массивными тумбами — от них тоже веяло стариной.

— Да, — покивал Теплов. — Чувствую себя здесь Шерлоком Холмсом. Осталось только на скрипке научиться играть… Присаживайся. Чай, кофе?

— Чайку, — Олег пристроился на синем диване, смущенный напористостью офицера безопасности.

Максим стал хлопотать у небольшого столика у окна, разливая кипяток по чашкам. Наконец, обернулся и посмотрел виновато.

— Ты, небось, думаешь, что я скинул дело и радуюсь жизни? В отпуск не дали пойти. На месяц перенесли. А у меня в России мать болеет. А здесь заколебала их наружка.

— Да я, в общем, в курсе. В прошлом году довелось побывать на Кипре. Я там с Руденко встречался. За ним тоже плотно ездят. Даже за мной следили.

— Ты с Лешкой знаком? Мы с ним вместе учились, однокашники. Хороший мужик. Жестковат только. У него и сисовцы по струнке ходить будут…

Олег отпил чай, обжегшись, и промолчал по поводу Руденко. Несмотря на его жесткость и опытность, два сотрудника российского торгпредства вели бурную предательскую деятельность, интенсивно встречаясь со своими операторами из SIS[13]. Правды ради, Алексей помог одного из них разоблачить, да и вообще пришелся Ермилову по душе.

— Да-а, тесен мир, — Теплов взял конфетку и с удовольствием стал есть, откусывая по маленькому кусочку и запивая чаем. Он пододвинул к журнальному столику, стоящему у дивана, стул и сел довольно близко к Олегу, заглядывая ему в лицо своими карими, чуть грустными глазами. — Я ведь на контакт с автором письма пытался выйти. Но он не явился. В докладной я об этом писал, и ты, наверное, в курсе, раз вам в английский отдел передали. Почему не явился, загадка, ведь решился же письмо подкинуть…

— А я знаю, почему он не пришел, — сказал Ермилов небрежно, поставив чашку на квадратик пробковой подставки на журнальный столик. Он вытащил из кармана бумажку и повертел ее в руках, прикидывая, стоит ли говорить Теплову имя и адрес автора письма. Но, решив, что Максим может помочь, продолжил: — Его вспугнули в отеле, где он жил и откуда взял конверт.

— Ну да, там же был штамп гостиницы святого Симеона. Погоди, как это вспугнули? — Теплов подался еще больше вперед. Он сразу понял, куда клонит Ермилов.

— Вот-вот, — понимающе взглянул ему в глаза Олег. — Кто знал про письмо, кроме тебя и дипломата с женой?

— Посол был в курсе дела, разумеется. Больше никто. Расскажи по порядку, что ты узнал.

Олег пересказал разговор с портье в отеле, и Теплов некоторое время молчал, склонив голову, будто рассматривал наборный паркет. Наконец, заговорил, и Ермилов удивился, как Максим изменился — рубаха-парень исчез, остался сосредоточенный, насупленный человек.

— О содержании письма сисовцы, очевидно, не знали. Иначе суеты вокруг отеля было бы еще больше. Они не остановились бы и перед тем, чтобы задержать всех постояльцев, а тех, кто успел уже съехать, взяли бы в аэропорту. Ради достижения цели они легко поступаются законами. Таким образом, гостиницу вычислили только по штампу на конверте. Действовали, можно сказать, на ощупь. Кто-то видел конверт и поставил их в известность. Это крайне неприятно. Значит, у нас где-то течь.

— А если предположить, что за вашим атташе следили и разглядели штамп через стекло машины?

Теплов встал, прошелся по кабинету, чуть прихрамывая.

— Нет, — уверенно сказал он. — Если бы следили и, не дай Бог, увидели подброшенное письмо, разбили бы стекло и письмо забрали. Они, может, и вернули бы его на место, но успели бы скопировать. А кроме того, если видели, как подбрасывали, то срисовали бы и того, кто подбрасывал. Сечешь? Отыскать его в отеле не составило бы труда. Нет, — еще раз повторил Макс, как бы ставя точку на этой версии.

Ермилов вспомнил, что примерно то же самое утверждал и Сорокин. И согласился с доводами.

— Тогда кто и где мог видеть штамп на конверте до того, как он попал к тебе?

— Топильские — муж и жена. Дежурный посольства. И я. После меня уже только в Москве. Даже посол, собственно, не видел. Я его лишь проинформировал о случившемся. Да и отель шмонали через несколько часов после подброса. Значит, только четверо. Хотя, погоди, — Максим потер лоб. — Там вилась уборщица около кабинета дежурного. Она могла видеть конверт у него на столе. Вот это номер!