Читаем Лодка полностью

Командир сидит, сгорбившись на рундуке с картами. Мне видна лишь его сгорбленная спина. Он первый делает движение: встает и левой рукой жестом рассерженного режиссера на съемочной площадке всем дает отбой, одновременно засунув правую руку глубоко в брючный карман:

— Ладно! Пока остаемся под водой! — и обращается ко второму вахтенному. — Хорошая работа, второй вахтенный!

Он оборачивается ко мне:

— Превосходное начало! Лучше не придумаешь! Мы достигнем больших успехов, если дела и дальше пойдут также хорошо.

На некоторое время рядом с «карточным» столом оказывается вполне достаточно места для меня. Мне хорошо видно карту Гибралтарского пролива. От африканского берега до английских доков не более семи миль. Эти доки — единственное место, куда может зайти для ремонта британский флот в Средиземноморье, единственное прибежище для их поврежденных торговых судов. Англичане сделают все возможное, чтобы защитить свою базу.

От берега до берега всего семь миль — узенький коридорчик, но нам необходимо протиснуться через него.

Геркулесовы Столпы: на север — скала Гибралтар, гора Сатурна, на юге, на побережье испанского Марокко, рядом с Сеутой — скала Авила.

Скорее всего, нам придется держаться ближе к южному побережью, пробираться вдоль стенки, если так можно выразиться.

Но так ли уж хороша эта идея? Томми вполне могут сами догадаться, что немецкая подлодка вряд ли пойдет прямиком через их военную гавань, они позаботятся о надлежащей защите противоположного берега. Старик, повидимому, давно вынашивал свой план. Я много бы дал, чтобы узнать, какой курс он выбрал.

Появляется второй вахтенный и склоняется над картой сбоку от меня.

— Сказочное место свидания двух зачаровывающих климатов: там мягкая красота Средиземноморья встречается с мощью и неприкрытым величием Атлантики!

Я в изумлении уставился на него.

— Так написано в морском уставе! — нимало не смутясь, говорит он, продолжая орудовать транспортиром.

— Семь миль — что ж, у нас будет пространство для маневра!

— Глубина? — спрашиваю я.

— До тысячи метров. Этого достаточно!

К нам присоединяется шеф.

— Однажды наша стая атаковала гибралтарский конвой. Те, что уцелели, должно быть, были чертовски рады, завидев наконец скалу[87]. В море вышли двадцать транспортов. Когда мы закончили свою работу, их осталось всего лишь восемь. Это случилось где-то здесь — может, чуть западнее.

У маяков, которые я обнаружил на карте, странные, чужие имена. Один из них называется Зем-Зем. Потом есть еще мыс Сент-Винсент. Что там тогда приключилось с Нельсоном у мыса Сент-Винсент?

Час спустя мы снова всплываем. Стоило первому вахтенному офицеру заступить на дежурство, как я снова вскидываюсь, услышав сигнала тревоги.

— Внезапно нагрянул прямо сверху — не знаю, какого типа самолета! — выпаливает Зейтлер, тяжело дыша.

— Похоже, они засекли нас, — замечает командир. — Мы пока побудем под водой.

Он больше не уходит с поста управления, и он заметно обеспокоен. Стоит ему на мгновение присесть на рундук, как снова вскакивает, словно его что-то подстегивает. Более мрачным я его никогда не видел:

— Это похоже на начало их внешней оборонительной линии.

Проходит еще полчаса, затем Старик забирается в боевую рубку и приказывает всплывать.

Дизели проработали едва ли десять минут, как снова начинает надрываться тревожный звонок. Его отвратительный звук уже не пробирает до мозга костей, но по-прежнему заставляет меня подскакивать.

— Если и дальше все пойдет в таком же духе, то мы застрянем здесь на целый день, то погружаясь, то всплывая!

Старик продолжает притворяться безразличным, но он-то знает, в чем заключается трудность. Обстановка сложилась — хуже не придумаешь. После долгого периода плохой погоды наступило затишье, и теперь даже малейшая рябь не возмутит поверхность моря. А это значит, что самолет легко обнаружит нас даже в безлунную ночь.

Может, англичане и не сумели перегородить весь пролив противолодочными сетями, но они выведут на фарватер все свои лоханки, какие только могут держаться на плаву. Они уже, наверно, знают, что затеяло наше командование. Как бы то ни было, их спецслужба работает.

Дать течению пронести себя через узкое место пролива — звучит очень успокаивающе, но единственное преимущество этого способа в том, что враг не может услышать нас. От Асдиков это нас не спасет.

Я замечаю, что помощник на посту управления достал из-за своей банки[88] свое спасательное снаряжение. Он явно недоволен, что я стал свидетелем этого, и с раздраженным видом сразу же швыряет комплект обратно на банку, словно тот попал ему в руки по ошибке.

Через каюту проходит Пилигрим, стараясь прикрыть телом то, что держит в руке. Я едва верю своим собственным глазам. Он тоже несет аварийное снаряжение. Интересно, насколько люди по разному реагируют на одно и то же. Впереди, в носовом отсеке, «хозяева» ведут себя так, словно не происходит ничего особенного, а здесь на свет божий извлекают спаскомплекты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии