Читаем Лодка полностью

Старик поворачивает наш нос к движущемуся огоньку правого борта приближающегося суденышка. Для наблюдающего с палубы парохода мы находимся между ним и береговой линией, которая скрывает очертания нашей боевой рубки: никогда не забывай о фоне, на котором показываешься — старое правило!

Старик продолжает медленно поворачивать руль право на борт, чтобы удержать зеленый огонек парохода над нашим леером, пока не покажется его кормовой фонарь. Лишь после этого Старик увеличивает скорость на один узел. Мы идем строго в их кильватере. Я чувствую запах дыма.

— Фу! — восклицает Старик. — Ради всего святого, смотрите в оба, как бы кто не появился перед нашим носом! Вокруг должны быть еще паромы и посудины вроде этой.

Он водит биноклем по сторонам. Внезапно справа по борту возникает тень. Отворачивать уже поздно! Мы расходимся с ними так близко, что замечаем светящийся огонек: нет никакого сомнения — там человек курит сигарету. Если бы он хоть немного присмотрелся бы, то наверняка увидел бы нас, необычный контур, наполовину скрытый в дыму.

Теперь перед нами встают еще три или четыре силуэта. Они приближаются или удаляются? Что происходит?

— Какой оживленный перекресток, — бормочет Старик из-под бинокля.

Видны огни — кормовые фонари — издалека доносится гул.

— Похоже, они стоят на якоре, — слышу я голос штурмана.

— Вы полагаете, мы уже добрались до внутреннего рейда?

— Похоже, что так!

Вдалеке появляется настоящее ожерелье огней, аккуратно выложенное вдоль линии горизонта. Правда, во многих местах оно разорвано: значит, там вдоль пирса ошвартовались корабли — да вон и их силуэты.

Справа по борту тоже виднеются пароходы. Их положение определить нелегко. Если бы они все стояли на якоре, развернувшись в одну сторону, это было бы проще сделать. Но одно судно смотрит на нас кормой, а соседнее показывает свой нос. Невзирая на темноту, их контуры хорошо различимы на фоне далеких огней.

— Скорее всего, они залегли между какими-нибудь транспортами, — бормочет Старик.

Я понятия не имею, как он собирается найти нужный нам пароход — немецкий корабль «Везер», которое должно снабдить нас всем необходимым.

— Судовое время?

— 21.30!

— Превосходно, все идет по плану!

Старик отдает почти одну за другой две команды, быстро перекладывающие руль. Похоже, в этом месте проходят сложные течения. Рулевому дремать не приходится.

Боже, если бы только мы могли воспользоваться нашим прожектором. Это же полнейшее безумие — пробираться в незнакомом доме наощупь.

Как бы то ни было — вокруг нас с дюжину пароходов и, по всей видимости, военных кораблей. Вон там, три румба правее, маячит что-то, похожее на канонерку или небольшой миноносец.

Старик приказывает остановить машины. Некоторое время мы продолжаем скользить по инерции, при этом наш нос поворачивается направо.

— Теперь нам осталось лишь отыскать ту самую посудину! — обнадеживающе заявляет Старик.

Вновь раздаются команды машинному отделению, затем рулевому, опять команды мотористам, и вновь целая россыпь рулевых приказаний. Мы шныряем зигзагом меж огромных теней.

Приказы рулевому и машинному отделению сыпятся, как из пулемета.

— Я сейчас сойду с ума! — шепчет второй вахтенный офицер.

— Это не решит нашу проблему, — отвечает ему Старик.

— Вон наш трамвай! — восклицает второй вахтенный, решивший пока отложить свое помешательство.

Действительно, как у трамвая, вспыхивают голубые искры! Словно в подтверждение своего сходства, вагонные дуги еще пару раз высекают искры.

Прямо перед нами лежит огромный темный массив. Должно быть, его образуют перекрывающиеся контуры двух или трех кораблей.

— Там кто-то сигналит! — докладывает штурман.

— Где?

Я напряженно вглядываюсь в темноту. На долю секунды в середине этой громады вспыхивает крошечный огонек.

Старик молча наблюдает за ним. Сигарета загорается снова, пропадает, снова появляется.

— Это сигнал! — произносит Старик и глубоко вздыхает.

Не веря услышанному, я вперился взглядом в непрестанно мерчающую точку. То, что там загорается, не может быть больше карманного фонарика.

— Какую же зоркость они ожидают от нас? — невольно вырывается у меня.

— Все более яркое вызовет подозрение, — говорит Старик.

Наша лодка постепенно сходится бортами с темной массой, которая распадается на три силуэта: три корабля, стоящие в ряд. Сигнал поступает со среднего. Силуэты начинают расходиться. Мы держим курс прямо на центральный. Сначала он лежит на ста двадцати градусах, теперь на ста. Постепенно он вырастает, превращаясь в стену. Старик отдает приказ к повороту. Вдруг я слышу немецкие голоса:

— Осторожно! Кранцы! Продвиньтесь немного!

— Смотрите, не свалитесь за борт!

— Здесь еще одни кранцы!

Полоса воды между выпуклостью нашей носовой цистерны плавучести и крутым бортом корабля неуклонно сужается. Теперь нам приходится задирать головы, чтобы разглядеть над нами фигуры людей, перевешивающихся через ограждение.

С верхней палубе доносится приглушенная брань нашего боцмана, нещадно погоняющего своих матросов. Сверху спускаются четыре или пять привальных брусьев.

— Хорошо, хоть знают, как крепить их! — замечает Старик.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии