Лобановский

Глава 7 ЛОВУШКА-76

События развивались следующим образом. После возвращения с Олимпиады в Монреале и короткого отдыха в Ялте, перед осенним чемпионатом Советского Союза Лобановский с Базилевичем приняли решение расстаться с двумя футболистами — крайними защитниками Трошкиным и Матвиенко.

Предельный возраст — понятие относительное. Футболист должен быть использован в составе до тех пор, пока он полезен. Это было тренерским кредо молодых специалистов, и они вправе были, руководствуясь чисто спортивными мотивами — и только ими, — решать вопрос о пребывании в команде того или иного футболиста.

«Время меняет людей, — говорил Лобановский. — Я не исключение. Теперь я хорошо понимаю некоторый экстремизм нашего решения, во многом ошибочного, ибо сложившаяся ситуация (на Олимпиаду мы ехали только побеждать, а “взяли” лишь бронзу, начисто проиграли первую половину сезона) совершенно не требовала принимать такие меры, в результате которых два игрока сборной оказались внезапно не только вне сборной, но и вне клуба. Наверное, вполне возможен был вариант перевода обоих футболистов на какой-то период в дублирующий, к примеру, состав.

Эта ошибка стала завершающей в цепи многих, совершенных и нами, и футболистами.

Вольтова дуга замкнулась».

Вечернюю тренировку в воскресенье, за два дня до очередного календарного матча с «Днепром» в Киеве, команда проводила без Трошкина и Матвиенко. А на следующий день в полном составе явилась утром в республиканский Спорткомитет. Футболисты заявили, что не желают больше работать с Лобановским и Базилевичем, и уехали в Конча-Заспу продолжать подготовку к встрече с днепропетровцами, предупредив, что если тренеры там появятся, то они базу покинут. «Готовиться, — сказали они, — мы будем сами. Сами будем определять состав, решать, как играть, и отвечать за результат».

До матча и в последующие дни состоялась серия собраний, совещаний, призванных каким-то образом урегулировать конфликт, «спустить» его на тормозах, примирить стороны. На одном из таких собраний — шестичасовом — тренеры услышали в свой адрес всё, что думали о них футболисты, и высказались сами. На другом — более коротком — был объявлен целый ряд решений и оргвыводов. Лобановский, например, с Базилевичем, а также Мунтян получили партийные взыскания. Условной дисквалификации подверглись Трошкин, Звягинцев, Матвиенко, Мунтян. Многие игроки получили выговоры и строгие выговоры. В таком состоянии команда не могла быть отправлена на запланированный турнир в Испанию, в котором вместо неё выступил ЦСКА.

Итак, конфликт. Там, где его не ждали. Но там, где, как выяснилось, он давно назревал.

Тогда тренеры рассуждали следующим образом: «Программа предусматривает лишь раскрытие функциональных возможностей футболиста, а помимо программы есть ещё масса вещей, необходимых игроку для наиболее полного проявления этих возможностей, — самоотверженность, смелость, риск, воля, мужество. К сожалению, некоторые игроки качеств этих не проявили. Программа даёт результат только тогда, когда подкреплена настойчивостью футболистов, их ответственным, профессиональным отношением к делу, упорными тренировками сверх программы по совершенствованию технических навыков».

С точки зрения футболистов, получалось так, что они, не успев как следует восстановиться после прошлогоднего сезона, стали выполнять огромный объём нагрузок с самого начала, с подготовки в Болгарии в условиях среднегорья. Накапливалась усталость от бесконечных перелётов, от постоянных интенсивных тренировок.

На собрании — и одном, и другом — игроки высказали свои претензии по подготовке, не углубляясь в теоретические тонкости (из-за отсутствия серьёзных знаний по этим вопросам), но основываясь на собственном самочувствии, физическом состоянии, опыте.

«Смысла вдаваться в расшифровку претензий нет, — говорил Лобановский. — Необходимо заострить внимание на том, почему же всё-таки не была реализована программа-76, в которой детально была расписана вся наша тренировочная и игровая деятельность с января по июль включительно».

Как ему представлялось, причины были следующие:

«Мы с самого начала своего пребывания в киевском “Динамо” решили отказаться от слова “эксперимент”, полагая, что в такой команде ставить эксперимент неразумно. Эксперимент имел место в командах, в которых мы работали до этого, — “Днепре” и “Шахтёре”. Здесь же нужны были, прежде всего, высокие конкретные результаты.

Но отказаться от слова, ещё не значит отказаться от самого процесса. Мы буквально на ощупь, маленькими шажками двигались по программе в том же, например, 75-м году. Вполне оправданно много доверяли своей интуиции, игрокам, зачастую справедливо заменяя по ходу дела тот или иной режим программы на другой. Рождалось творческое взаимопонимание между нами и футболистами. Был контакт. Мы были единомышленниками. А если и существовали какие-то шероховатости в отношениях, то они сглаживались успехами.