Лобановский

Анатолий Коньков (67 лет) — и тренерской работой занимался, и Федерацию футбола Украины возглавлял, бодр и активен. Лобановский, к слову, рассказывал мне, как в начале 1975 года разговаривал с Никитой Павловичем Симоняном сразу после того, как возглавил с Базилевичем сборную СССР. Симонян, работавший тогда заместителем начальника Управления футбола, скептически отнёсся к приглашению в национальную команду Конькова: «Он же медленный, будет всю игру тормозить». Это потом, когда он сам стал тренировать сборную, не мыслил её без Конькова.

Владимир Онищенко (68 лет) — отличная тренерская карьера: возглавлял «Динамо», работал в штабе у Фоменко, в последнее время не очень-то востребован, но со здоровьем это никак не связано.

Олег Блохин (64 года) — образец спортсмена, всегда ладившего с режимом и дисциплиной. Много лет проработал тренером в Греции, в 2006 году под тренерским началом Блохина сборная Украины попала в восьмёрку сильнейших команд планеты на чемпионате мира в Германии, тренировал он и российский клуб «Москва», и киевское «Динамо». Играл Блохин на высшем уровне до 36 лет.

Рано ушёл из жизни Виктор Колотов, но нагрузки тут ни при чём. Жестокая психологическая травма, нанесённая Виктору футболистами украинской молодёжной сборной (они фактически «сдали», то есть без борьбы проиграли официальный матч сверстникам из Исландии; «Ребята, — спросил игроков Колотов в раздевалке после встречи, — что я вам сделал?»), несправедливое после исландского поражения увольнение, угнетённое состояние — этот «набор» своё гнусное дело и сделал...

Лобановский позвонил мне 4 января 2000 года. Сказал потухшим голосом: «У нас беда. Большая беда. Витя Колотов сегодня ночью умер». У Колотова в декабре 99-го было предынфарктное состояние. Его положили в Октябрьскую больницу. Сначала в реанимацию, потом в обычное отделение. Перед Новым годом он был в санатории. На Новый год сбежал оттуда. 4 января собирался вернуться. В ночь на 4-е скончался. «Жизнь — копейка», — добавил Лобановский. На похоронах была команда-75 практически в полном составе. Лобановский взял с собой тёмные очки. Глаза его были полны слёз. Он болезненно относился ко всему, что напоминало ему о неизбежном конце. Этот бесстрашный человек чувствовал здесь своё бессилие. Света Лобановская видела отца со слезами на глазах дважды — когда умерли его мама Александра Максимовна и старший брат Женя.

...А мужество этих ребят?!

Бойцовских качеств одного только Стефана Решко с лихвой бы хватило на весь динамовский состав образца десятых годов XXI века — со всеми нанятыми на работу за большие деньги легионерами. Ловчев однажды разорвал ему надкостницу (Решко играл без щитков: неудобные они тогда были, мешали), так Стефан, видя, что нога в крови, не ушёл с поля. И нос ему ломали, и зубы выбивали, и с поломанной рукой он продолжал играть, пока не увидел, что она сильно распухла.

Веремеев, для того чтобы не выходить из игры, просил делать укол в пах. Мунтян выходил на поле на уколах и бился. После повреждения мениска играл! Матвиенко после операции ещё три месяца надо было восстанавливаться, лечиться, а он уже через три недели рвался тренироваться. У бесстрашного Онищенко было несколько сотрясений мозга. Блохин в финале Кубка кубков 1975 года играл со сложной повязкой на ноге, наложенной поверх остававшихся неснятыми швов — следов жестокой игры против него в Ереване. Никто не знал, что он играл с исколотым голеностопом, что из его колена выкачали двадцать кубиков жидкости, вместе с кровью. Перед вторым в его жизни финалом Кубка кубков рядом с Блохиным, получившим в матче за сборную надрыв приводящей мышцы, разминался Вадим Евтушенко: Блохин не знал, сумеет ли он сыграть. Сумел. У Колотова, «молчаливого капитана», как его называли, однажды после столкновения коленная чашечка оказалась на бедре. Он её поставил рукой на место и вернулся в игру.

Их никто — ни Лобановский, ни Базилевич, ни тем более «начальники» — не заставлял не обращать внимания на кровь, сотрясения мозга, неснятые швы, сдвинутые коленные чашечки... Они — сами. «У нас, — говорит Решко, — был коллектив, который хотел добиться успеха, не денег... Мы тоже хотели жить хорошо. И жили неплохо. Но мы так представляли себе жизнь: сначала выиграть, а потом что-то попросить...»

В обойме того «Динамо» было четырнадцать высококвалифицированных игроков. Они летали по Союзу на рейсовых самолётах, порой допотопных, выходили на поле через три дня на четвёртый и продолжали, не ноя, драться.

Тех, кто считает практиковавшуюся в «Динамо» систему «потогонной», Базилевич называет непрофессионалами. Подавляющему большинству футболистов, поработавших с Лобановским и в 70-е, и в 80-е, и в 90-е годы, и в голову не приходит жаловаться на «загубленное» в Киеве здоровье. «Если кто и ломается, — говорит Базилевич, — только слабые и недисциплинированные: посмотрите, в какой отличной форме до сих пор находятся Демьяненко, Буряк, Кузнецов, Беланов, Заваров, Михайличенко и масса других, не менее “измочаленных” Лобановским футболистов!»