Читаем Лобановский полностью

С клубом расставаться было жаль, но я понимал (знал из опыта мирового футбола), что сборную должен тренировать только освобождённый специалист, не связанный с каждодневными заботами о клубной команде. Придерживаюсь этого убеждения и поныне, хотя сам участвую в эксперименте, отнимающем массу сил и до предела выматывающем нервы».

Договорились, что до конца 1982 года Лобановский продолжит «совместительство» в клубе и сборной, а с начала следующего года переедет в Москву и будет жить там — в служебной квартире (потом, кстати, это вменили ему в вину, заявив, что тренер сборной должен быть москвичом! Почему?).

«Признаюсь, — говорил Лобановский, — несколько колебался: принимать приглашение в сборную или не принимать? Причины колебаний объяснимы. Я понимал, что любой неудачный матч оставит меня без работы, как это не раз случалось с моими коллегами. Даже несмотря на то, что мне было предложено разработать программу подготовки команды на четырёхлетний период.

Стремление проверить свои силы на совершенно новом витке самостоятельной работы, желание сменить обстановку — всё это помогло мне принять решение и занять место тренера сборной, рабочий стол которого находился в здании Госкомспорта СССР на Лужнецкой набережной».

Квартира, в которой он жил, была расположена примерно в часе ходьбы от Госкомспорта, и Лобановский использовал каждую возможность для того, чтобы проделать этот путь по набережным пешком. Он называл этот час «прекрасным временем для раздумий!».

Лобановский, в общем-то, не был «человеком диалога». Если и высказывался по каким-то вопросам, не обязательно футбольным, то только для того, чтобы на ком-то проверить свою мысль. Она рождалась не в диалоге. В диалоге, быть может, только корректировалась. Лобановский размышлял наедине с собой. Он требовал тишины от окружающих в тех случаях, когда им могло показаться, что мешают ему не они, а внешние шумы — голоса из телевизора или же шум ремонта в квартире этажом выше.

Обдумывать было что. Перво-наперво — подробнейший план функционирования сборной на ближайшие четыре года, вплоть до мексиканского чемпионата мира. Затем — создание штаба всех сборных, способного решать сложные задачи подготовки к важным и ответственным соревнованиям. Без такого штаба, полагал тогда Лобановский, невозможно добиваться больших побед. Речь шла не о механическом формировании штаба, скажем, из тренеров команд высшей лиги, а из тренеров-единомышленников, которые в состоянии координировать работу всех сборных — от юношеских до первой.

Перед московским матчем с Португалией (27 апреля 1983 года) Лобановского привели в ужас результаты углублённого медицинского обследования футболистов. Обследование проводила комплексная бригада кафедры футбола Института физкультуры во главе с Евгением Скомороховым. Бригада предложила провести в преддверии игры с португальцами щадящий сбор: два-три дня фактически отдыхать (минимальные нагрузки, восстановительные мероприятия — бассейн, баня, массаж), а затем четырёхдневная непосредственная подготовка к матчу.

Лобановский отверг это предложение и, понимая, что дело не в утомлении, а в физиологическом спаде, поступил по-своему. Уже вечером он дал игрокам такую нагрузку, что даже Никита Павлович Симонян схватился за голову: «Что он делает? Они же не побегут после таких тренировок!» «Такие» тренировки продолжались шесть дней подряд, на седьмой Лобановский снизил нагрузки, и команда не только побежала — полетела. Результат: 5:0. Рисковал Лобановский? Разумеется. Но только таким способом, а не «отдыхом в пансионате», можно было сбалансировать состояние футболистов, приехавших из разных клубов к тренеру, ни с одним из этих клубов в тот момент не работавшему.

1 сентября 1983 года советский самолёт-истребитель сбил на Дальнем Востоке южнокорейский лайнер с пассажирами на борту. Перед первой тренировкой сборной в Португалии на стадионе «Де Луш» (поначалу основное поле хозяева предоставить отказались, мотивируя это тем, что после сильного ливня газон можно повредить) советские футболисты были встречены толпой с плакатами «Убийцы!». Толпа мешала начать занятие на запасном поле, куда отправили советскую команду.

В гостиницу, в которой проживала советская команда, пробрался (именно — пробрался: в каком-то, по свидетельству Савелия Мышалова, «шпионском плаще», застёгнутом на все пуговицы и с поднятым воротником — чтобы не узнали) известный чехословацкий футбольный тренер Йожеф Венглош. И предупредил своих советских друзей, что «арбитр матча готовится сплавить» сборную СССР. «Вот и представьте, — говорит Мышалов, — как цинично и открыто всё это решалось, если даже специалист из Восточной Европы был в курсе дела».

Португальцы лишний раз подтвердили репутацию людей, умеющих профессионально работать с судьями — ещё на стадии назначения на игру. Заполучить на решающий матч арбитра, завершающего карьеру (последняя игра! судейские руководители, хорошо это понимая, спокойно отнесутся к любому фортелю уходящего с европейской арены рефери), — для этого необходимы прочные связи в УЕФА.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии