«Ливонский» цикл

Восемь «сотен» было в полку Правой руки воевод князя Ю. И. Кашина и И. В. Шереметева Меньшого, с которыми бок о бок собирались в поход юрьевские дети боярские под началом воеводы князя П. Д. Щепина, служилые татары под приставством сына боярского Р. В. Алферьева и татары-новокрещены с их приставом сыном боярским А. Т. Михалковым. В полку Левой руки воевод князя П. С. Серебряного и И. А. Бутурлина было семь «сотен», а также ратные люди юрьевского гарнизона во главе с воеводой М. П. Головиным и «темниковские и цненнские люди» со своим приставом Г. Н. Сукиным. И, наконец, в Сторожевом полку воевод М. Я. Морозова и Ф. И. Салтыкова было семь «сотен» и еще «кадомские люди» со своим приставом — князем С. Д. Гагариным.

^{Начало вторжения рати князя С. И. Микулинского в Ливонию. Миниатюра из Лицевого свода}

Если подвести общий итог, то выходит, что в пяти полках рати князя С. И. Микулинского было (по аналогии с Полоцким походом) порядка 8000–10000 ратников поместной конницы, около 4000–5000 их кошевых в обозе с «ествой» и прочими припасами, около 2000 татар и прочих инородцев и как минимум 1500–2000 посаженных на конь стрельцов и казаков. Во всяком случае, в переписке ливонских должностных лиц упоминаются 1000 стрелков-hakenschutzenn в Большом полку и 600 — в Передовом полку. В сумме это составляет около 12000–14000 «сабель» и «пищалей» (без учета обозной прислуги и, вероятно, некоторого количества посошных людей) и как минимум вдвое, если не больше, коней — строевых, запасных и обозных. Конечно, это не 130-тысячная «дикая орда» (wütenden Horde) из хроники секретаря Кеттлера С. Хеннинга и не 50000, о которых рассказал на допросе взятый ливонцами в плен слуга некоего русского boyarenn’a, но сила весьма и весьма немалая, вполне способная нанести крепкий урон владениям Ордена и рижского архиепископа.

А именно в этом и заключался замысел Москвы. Если в предыдущем году действия русских войск затронули преимущественно владения дерптского епископа и отчасти восточную и северо-восточную части Эстляндии, то сейчас под удар должны были попасть земли, ранее не испытывавшие серьезного урона или и вовсе не затронутые войной. И это разорение, проводимое со всей решительностью и свирепостью, должно было направить помыслы ливонских ландсгерров в нужное для Москвы русло.

Вторжение началось

Убедившись в том, что и магистрово, и архиепископово ухо к предложению мира глухо, Иван Грозный решительным мановением руки двинул на «маистра» и «арцибискупля» свои полки. 15 и 16 января 1559 года русско-ливонский рубеж пересекли передовые отряды русской рати. На следующий день, 17 января, в движение пришли главные силы царского войска. Вторжение осуществлялось семью колоннами, что объясняется просто: с одной стороны, это позволяло охватить разорением большую территорию, а с другой — снабжать войско было проще, чем если бы вся армия двигалась по одной дороге.

^{Набег русских ратных людей на Ливонию. Миниатюра из Лицевого свода}

Момент для удара был выбран удачно. Не имея финансовых и материальных возможностей длительное время содержать большое наемное войско и ополчение, магистр и архиепископ были вынуждены по завершении осеннего похода распустить бо́льшую их часть. И теперь, когда в отместку за захват Рингена и набег на Псковщину большая русская рать вторглась во владения рижского архиепископа, под рукой у Фюрстенберга, его заместителя Кеттлера, архиепископа Вильгельма и его «воеводы» Фелькерзама не оказалось достаточных сил для отражения набега. Имевшиеся же у них войска были разбросаны, как писали датские дипломаты, сообщая своему королю последние новости из Ливонии, по отдельным замкам на расстоянии 10, 20, 30 и 40 миль (от 16 до 65 км) друг от друга и были больше озабочены своим выживанием, чем желанием нанести серьезный урон русским. Последствия, как и следовало ожидать, оказались весьма и весьма печальными.

Русские летописи довольно лаконичны в описании похода. В Псковской 3-й летописи рассказ о нем поместился в паре предложений:

«И внидоша (русские полки — прим. авт.) в землю (ливонскую — прим. авт.) генваря в 15 день на Алыст (Мариенбург, современный Алуксне — прим. авт.), и воевали до Риги и Задвинье все в Поморье и от Риги по обе стороны Двины, и поплениша землю их всю, и не бе места идеже не воеваша».

Завершая рассказ о походе князя Микулинского, книжник отмечал, что русские ратники