Люси в облаках

Пытаюсь дозвониться до Джеймса. Он не отвечает, а его телефон переключается на голосовую почту. Набираю номер снова. Опять голосовая почта. Очень странно. Он же вроде говорил, что собирался вечером остаться дома.

Еще раз нервно давлю на повторный набор. По-прежнему голосовая почта.

Иду в ванную, чтобы умыться перед сном, затем звоню снова.

И снова, уже в полудреме.

В конце концов сдаюсь, засыпаю и вижу тревожный сон, в котором мама сообщает, что у нее обнаружили рак, и Терри выкачивает кровь из ее больного похудевшего тела. Просыпаюсь в слезах. На часах почти шесть. Сердце колотится, уснуть не получается, поэтому набрасываю халат и спускаюсь.

Выглядываю в кухонное окно. На улице самая настоящая весна. Груша в палисаднике вся в нежно-розовом цвету, а бледно-голубое небо укрыто туманной дымкой. Слышу трель дрозда, и меня так и тянет выйти из дома. Всовываю ноги в мамины галоши – у нас почти одинаковый размер. Затем надеваю ее же теплую куртку, отпираю заднюю дверь и иду по садовой дорожке. Тилли и Тонкер, наши коричневая и белая козы, начинают блеять при моем приближении.

– Привет, девчонки.

Протягиваю руку, и коричневая Тилли подходит и тычется носом в мою ладонь. Открываю дверь курятника и выпускаю кур. Улыбаясь, смотрю, как они высыпают в сад. Мне так нравится сельская жизнь.

Возвращаюсь домой. Мама уже одета и хлопочет на кухне. Она ошарашенно глядит на меня, когда я вхожу.

– Люси, ты меня напугала! Что ты делаешь на улице в такую рань?

– Не могла заснуть. Плохой сон, – отвечаю я, не вдаваясь в подробности.

– О, это печально. Хочешь чаю?

Сопротивляюсь искушению продемонстрировать нейтановский метод заваривания. Мама приверженец старых традиций.

Немного погодя через окошечко в двери появляется серый кот Дымок и кладет трофей – дохлую мышь-полевку – к маминым ногам.

– Дымок! – вскрикивает она.

– Фу! – Оставляю маму с котом и его добычей, поднимаюсь к себе и опять набираю Джеймса. Гудки идут и идут. Где его черти носят? Чем он занят?

Отвлекаю себя походом в душ, но едва закончив плескаться, снова звоню. Джеймс отвечает. Наконец-то!

– Джеймс! Почему ты не брал трубку?

– Черт! Ты звонила?

– Всего-то раз двадцать!

– Прости. Я оставил телефон, – стонет он.

– Что значит оставил? Ты где?

– Сейчас дома. Но вчера выходил и слегка припозднился.

– Я думала, ты хотел лечь спать пораньше.

– Люси, прошу тебя, тише, голова раскалывается.

Делаю глубокий вдох и лишь потом продолжаю:

– Где ты был?

– Парни с работы затащили на вечеринку.

– Ага, а ты прямо кричал и отбивался.

– Эй? – В голосе Джеймса слышится смущение, быстро сменяющееся усталостью: – Люси… В чем дело? Если бы ты была здесь, тоже могла бы пойти. Что такого?

Не хочу его пилить, но не могу удержаться.

– Почему ты не брал трубку?

– Случайно забыл телефон.

– Я звонила в полночь, – говорю я.

– А я вернулся в час, – выдает он резонный ответ.

– И утром я тоже звонила.

– Господи, это была ты? А я подумал, что вижу сон. Устал как собака, – вздыхает Джеймс.

– Ладно, теперь я знаю, что ты в порядке. Продолжай спать дальше.

– Спасибо, детка, – сонно бубнит он в трубку.

Меня тревожат его походы. Почему он вечно должен таскаться со своими дружками? Терпеть их не могу!

* * *

Чайная мамы и Терри – уютное местечко с красно-белыми клетчатыми скатертями, деревянными стульями и безделушками, расставленными на полках, которые тянутся вдоль стен.

– Подожди минутку, – кричит мама, когда я захожу проведать ее во второй половине дня. Вскоре она появляется с чаем и сэндвичами для зашедших перекусить туристов.

Сейчас полтретьего, и у нас в запасе есть примерно час, а потом нагрянут посетители. В пасхальные выходные Данстер с его средневековым замком и живописной главной улицей традиционно оживлен. Мама приносит чай в заварнике и две тонкие фарфоровые чашки, а также парочку булочек со смородиновой начинкой, варенье и взбитые сливки.

– Спасибо, мам.

– Свежие. Терри только утром испек, – улыбается она. – Расскажи, как поживаешь, Люси? Ты сама не своя.

– Разве? – Мама знает меня лучше, чем кто бы то ни было.

– Да, – качает она головой. – Что происходит? С Джеймсом все хорошо?

– Э-э…

Она терпеливо ждет, глядя на меня поверх чашки. Сама не замечаю, как выкладываю ей всё, как есть.

Всё-всё.

– Ты его любишь? – спрашивает она, когда я замолкаю. Это она о Нейтане.

– Не знаю, – не таюсь я. – Не думаю. Но когда я уезжала, мне казалось, что люблю. Может, это очередное помешательство. – Маме известно о моем любовно-треугольном прошлом.

– Ну, твои чувства к Сэму в конечном счете остыли…

– Да, это верно. Вот честно, и чем так цепляют эти чертовы братья Уилсон?

Мама улыбается, затем вновь становится серьезной.

– И ты по-прежнему любишь Джеймса?

– Да.

– Ты говорила ему о своих чувствах к Нейтану?

– Нет, мам! С ума сошла? Я никогда не смогла бы так поступить – ему башню снесет!

– Что ж, Люси, тебе придется понять, чего ты хочешь, моя дорогая, потому что ты не должна обманывать этих мужчин, если ни один из них тебе не подходит. – Она выразительно глядит на меня.

– Разве я обманываю Нейтана? – Я расстроена. Она так говорит, словно знает наверняка.