Люди сороковых годов

Вслед за тем вбежал Женичка и бросился обнимать Вихрова.

- Здоров ли, дядя, Симонов? - спросил он прежде всего.

- Здоров, - отвечал ему тот.

Мари, тоже вышедшая в это время из задних комнат, увидав Вихрова, вскрикнула даже немного, как бы вовсе не ожидая его встретить.

- Ах, Поль! Это ты! Здравствуй! - говорила она и, видимо, старалась, по своей прежней манере, относиться к нему, как к очень еще молодому человеку, почти что мальчику; но сама вместе с тем была пресконфуженная и пресмешная.

Вихров уселся около генерала, а Женичка встал около дяди и даже обнял было его, но Евгений Петрович почему-то не позволил ему тут оставаться.

- Нечего тебе здесь делать, ступай, ступай! - проговорил он ему.

- Но, папа, я хочу тут быть! - сказал ребенок капризно.

- После тут побудешь, ступай! - повторил отец уже строго.

Женичка нехотя отошел от них.

Евгений Петрович сейчас же обратился к Вихрову, и обратился с каким-то таинственным видом:

- Жена мне сказывала, что вы были тяжко больны!

- Очень! - отвечал тот, не догадываясь еще, к чему может клониться подобный разговор.

- И по лицу видно: ужасно похудели и постарели, - продолжал генерал с участием.

- Я и до сих пор еще нехорошо себя чувствую, - отвечал Вихров.

- Что мудреного, что мудреного, - произнес генерал и впал в какое-то раздумье.

- А вы сильно были ранены? - спросил его Вихров после некоторого молчания.

Генерал усмехнулся.

- Три раза, канальи, задевали, сначала в ногу, потом руку вот очень сильно раздробило, наконец, в животе пуля была; к тяжелораненым причислен, по первому разряду, и если бы не эта девица Прыхина, знакомая ваша, пожалуй бы, и жив не остался: день и ночь сторожила около меня!.. Дай ей бог царство небесное!.. Всегда буду поминать ее.

- А разве она померла?.. - воскликнул Вихров.

- Как же-с!.. Геройского духу была девица!.. И нас ведь, знаете, не столько огнем и мечом морили, сколько тифом; такое прекрасное было содержание и помещение... ну, и другие сестры милосердия не очень охотились в тифозные солдатские палатки; она первая вызвалась: "Буду, говорит, служить русскому солдату", - и в три дня, после того как пить дала, заразилась и жизнь покончила!..

Вихров слушал генерала, потупив голову.

- Жена мне еще сказывала, - продолжал между тем Евгений Петрович, опять уж таинственно и даже наклонясь к уху Вихрова, - что вас главным образом потрясло нечаянное убийство одной близкой вам женщины?

- Д-да! - протянул опять Вихров.

- И что же, вы привязаны к ней были серьезно или только, знаете, это была одна шалость? - продолжал расспрашивать Эйсмонд.

- Нет, это была очень серьезная привязанность, - отвечал Вихров, поняв, наконец, зачем обо всем этом было сообщено генералу и в каком духе надобно было отвечать ему.

- Маша мне так и говорила; но ведь у вас, мне сказывали, тоже кой-какие отношения были и с госпожой Фатеевой?

- Это уж давно кончилось, - сказал Вихров.

- Так это, значит, потом?

- Потом, - отвечал Вихров.

- Я воображаю, как эта смерть, да еще нечаянная, должна была вас поразить: эти раны, я так понимаю, потрудней залечиваются, чем вот этакие!

И генерал почти с презрением указал на свою раненую руку.

Вихров молчал; ему как-то уж сделалось совестно слушать простодушные и доверчивые речи воина.

В это время к ним подошла Мари с двумя молодыми людьми, из которых один был штатский, а другой военный.

- Вот monsieur Сивцов и monsieur Кругер желают с тобой познакомиться, говорила она Вихрову, не глядя на него и показывая на стоявших за ней молодых людей, а сама по-прежнему была пресмешная.

- Ваши произведения делают такой фурор, - начал штатский молодой человек, носящий, кажется, фамилию Кругера.

- Я всегда не могу оторваться, когда начну читать какую-нибудь вашу вещь, - подхватил и военный - Сивцов.

Вихров, по наружности, слушал эти похвалы довольно равнодушно, но, в самом деле, они очень ему льстили, и он вошел в довольно подробный разговор с молодыми людьми, из которого узнал, что оба они были сами сочинители; штатский писал статьи из политической экономии, а военный - очерки последней турецкой войны, в которой он участвовал; по некоторым мыслям и по некоторым выражениям молодых людей, Вихров уже не сомневался, что оба они были самые невинные писатели; Мари между тем обратилась к мужу.

- Ты будешь сегодня в карты играть? - спросила она.

- Буду! - отвечал он.

- Господа, хотите играть в карты? - отнеслась Мари к двум пожилым генералам, начинавшим уж и позевывать от скуки; те, разумеется, изъявили величайшую готовность. Мари же сейчас всех их усадила: она, кажется, делала это, чтобы иметь возможность поговорить посвободней с Вихровым, но это ей не совсем удалось, потому что в зало вошел еще новый гость, довольно высокий, белокурый, с проседью мужчина, и со звездой.

Вихрова точно кольнуло что-то неприятное в сердце - это был Плавин. Он гордо раскланялся с некоторыми молодыми людьми и прямо подошел к хозяину.

- Вашему превосходительству мой поклон! - произнес он ему каким-то почти обязательным тоном.