Люди сороковых годов

Возвратившись из театра в свой неприглядный номер, герой мой предался самым грустным мыслям; между ним и Мари было условлено, что он первоначально спросит ее письмом, когда ему можно будет приехать в Петербург, и она ему ответит, и что еще ответит... так что в этой переписке, по крайней мере, с месяц пройдет; но чем же занять себя в это время? С теперешним обществом города он совершенно не был знаком. Из старых же знакомых Кнопов, со своим ничего не разбирающим зубоскальством, показался ему на этот раз противен, Кергель крайне пошл, а сам Абреев несколько скучноват; и седовласый герой мой, раздумав обо всем этом, невольно склонил голову на руки и начал потихоньку плакать. При таком душевном настроении он, разумеется, не спал всю ночь, и только было часам к девяти, страшно утомленный, он начал забываться, как вдруг услышал женский голос:

- Ничего, я подожду, посижу тут! - говорила какая-то дама его Михайлу.

Вихров, к ужасу своему, и сквозь сон еще сознал, что это был голос г-жи Огаркиной, супруги станового.

"Зачем это она пришла ко мне?" - думал он, желая в это время куда-нибудь провалиться. Первое его намерение было продолжать спать; но это оказалось совершенно невозможным, потому что становиха, усевшись в соседней комнате на диване, начала беспрестанно ворочаться, пыхтеть, кашлять, так что он, наконец, не вытерпел и, наскоро одевшись, вышел к ней из спальни; лицо у него было страшно сердитое, но становиха этим, кажется, нисколько не смутилась.

- Что, батюшка, больно долго спишь? - спросила она его самым фамильярным голосом.

- Ах, это вы! Что вам угодно от меня? - спросил ее, в свою очередь, сколько возможно сухо, Вихров.

- Что угодно? Повидаться с тобой пришла. Что, надолго ли сюда приехал?

- Завтра еду, - отвечал Вихров и дал себе клятву строжайшим образом приказать Михайле ни под каким видом не принимать г-жи Огаркиной.

- Ну, если завтра, так это еще ничего. Я бы и не знала, да сынишко у меня гимназист был в театре и говорит мне: "В театре, говорит, маменька, был сочинитель Вихров и в ложе сидел у губернатора!" Ах, думаю, сокол ясный, опять к нам прилетел, сегодня пошла да и отыскала.

Вихров на все это молчал.

- Губернатор-то, видно, знакомый тебе, приятель, что ли? - продолжала становая расспрашивать.

- Знакомый, - отвечал Вихров угрюмо.

- Ну, так вот что, он вытурил мужа моего вон. Попроси, чтобы он опять взял его на службу.

- Никакого права я не имею просить его ни о ком и ни о чем, - отвечал Вихров.

- Да полно! Что за пустяки, никакого права не имею! Что у тебя язык отломится от слова-то, что ли?.. Неужели и в самотко не попросишь?

- И в самом деле не попрошу.

- За это тебе бог самому счастья-то не даст в жизни; смотри-ка, какой старый-престарый стал.

Вихров молчал.

- Нам с мужем пить-есть нечего, - без шуток! - продолжала становая, думая этим его разжалобить.

Но Вихров продолжал молчать.

- Что он других-то становых терпит? Разве они лучше мужа-то моего? Попроси, сделай милость, душенька!

- Не стану я просить, отвяжитесь вы от меня! - крикнул, наконец, Вихров, окончательно выведенный из себя.

- Ну, паря, люди ныне стали, - продолжала становая, но уходить, кажется, все-таки не думала.

- Михайло, - крикнул Вихров, - дай мне шубу и палку, я сейчас пойду.

- Куда же это идешь? - спросила становая, несколько уже и сконфуженная таким оборотом дела.

- Куда нужно, - отвечал тот, проворно надевая шинель и уходя из своего номера.

- Так не скажешь губернатору? - крикнула ему вслед становиха.

- Нет, не скажу! - отвечал Вихров, садясь на первого попавшегося извозчика, и велел себя везти, куда только он хочет.

- Тьфу, окаянный человек! - проговорила становиха и пошла, как бы несолоно хлебав, по тротуару.

К вечеру, впрочем, в герое моем поутихла злоба против нее, так что он, приехав к Абрееву, рассказал тому в комическом виде всю эту сцену и даже прибавил:

- Действительно, я думаю, другие становые не лучше же его!

- Во-первых, все-таки получше, а во-вторых, супруг таких не имеют, так что они в стану вдвоем управляли и грабили!

Вихров ничего не нашелся возражать против этого. Абреев потом, как бы вспомнив что-то такое, прибавил:

- Ко мне сейчас почтмейстер заезжал и привез письмо на ваше имя, которое прислано до востребования; а потом ему писало из Петербурга начальство его, чтобы он вручил его вам тотчас, как вы явитесь в город.

Вихров догадался, что письмо это было от Мари; он дрожащими руками принял его от Абреева и поспешно распечатал его. Мари писала ему:

"Мой дорогой друг! Я выдержала первую сцену свидания с известным тебе лицом - ничего, выучилась притворяться и дольше быть и не видеть тебя не могу. Приезжай сейчас; а там, что будет, то будет.

Твоя Мари".

- Вероятно, приятное письмо? - спросил Абреев, видя, что лицо Вихрова заблистало восторгом.

- Очень! Завтра я еду в Петербург.

- Зачем же так скоро? Погостите еще у нас.

- Нет, мне нужно получить там довольно значительные деньги и сделать некоторые распоряжения по своему имению, - болтал что-то такое Вихров, почти обезумевший от радости.