Люди, которых не было

Сон все сильнее затягивал меня в свое царство и совсем скоро я крепко спала. Я проснулась, когда за окном было еще очень темно. Только звезды подмигивали мне с ночного неба, как будто хотели сказать, что они все видят и все знают, и что никакие тайны невозможно от них скрыть. Я взглянула на Эвана – мой ангел безмятежно спал на животе, и крылья накрывали его вместо одеяла. Мне не хотелось его разбудить, поэтому я тихонько перевернулась на другой бок и попыталась снова уснуть. Не помню, что мне снилось до этого пробуждения среди ночи, но второй мой сон трудно назвать приятным. Я как будто бы увидела фильм о своей жизни. Этот странный фильм состоял из множества кадров, освещающих ряд событий, в которых я была не только главным действующим лицом, но и сторонним наблюдателем. Я увидела свое рождение (хотя, безусловно, я его не могла помнить), свою счастливую мать, баюкающую меня в колыбельной. А вот мой отец, сражающийся с озверевшими людьми – поклонниками злодеяний Оуэна. И мой брат, учивший меня боевому искусству практически с пеленок. Кейтлин, еще совсем молоденькая, рассказывающая мне о страшной смерти своих родителей. Кейтлин осиротела в 15 лет, в то время как мне было всего 10, и так как наши семьи дружили, мои родители, не раздумывая, приняли ее в нашу семью. Ее родителей убил сам Оуэн, в одном из нападений на нашу деревню. Тогда же погиб и мой брат. С тех пор мне пришлось рано повзрослеть. Вот, я вижу, как мы вдвоем с Кейтлин бежим навстречу врагу. Но в этот раз наш враг не Оуэн, а обычные люди. Если их можно назвать таковыми: чудовищные гримасы ненависти были навсегда запечатаны на их перекошенных лицах, а неутолимая жажда власти в злобных глазах делала их похожими на монстроподобных существ, которые творили бесчинства ради достижения своей цели господства во всем мире. Я же была рождена воительницей. Но я не была рождена нападать, мое предназначение было защищать. Защищать тех, кто не принял сторону Оуэна. Защищать тех, кто безропотно страдал под его гнетом, боясь открыто заявить о своем неповиновении, но и не желая становиться такими же чудовищами, как те, с которыми мы боролись. Вот я подбегаю к врагу и пронзаю его мечом. Не задумываясь, я бегу дальше и отсекаю голову еще одному тэрасу, пытавшемуся убить молодую девушку. Она испуганно смотрит то на меня, то на мой окровавленный меч. Я перевожу взгляд на содрогающееся в посмертных конвульсиях тело убитого мною зверочеловека и осознаю, что в глазах этой девушки я не лучше того, кто пытался погубить ее жизнь. Я убиваю других людей. Я безжалостно расправляюсь с врагом. Выходит, я тоже страшное чудовище? Я никогда не задумывалась над тем, как именно я исполняю свой долг. Мне моя цель казалась благородной – защита добра и свержение зла. Но ведь злом являются обычные люди, некогда бывшие такими же, как и те, кого мы защищаем, но просто сошедшие с правильного пути. Перестали ли они быть людьми? Было ли в них злое начало еще до того, как пришел править Оуэн, и они перешли на его сторону? И имею ли я право убивать их? Сильный порыв ветра подхватил меня, как пушинку, закрутив в урагане моих собственных мыслей и многочисленных безжизненных тел, и унес меня далеко от последней сцены сражения. Вот я уже стою на коленях у ручья. Я беззвучно рыдаю, смывая слезы холодной водой. Я не хочу убивать, не хочу быть чудовищем. Но есть ли у меня выбор, если я была рождена такой? Если это мое предназначение и мой долг, то я обязана его исполнить. В конце концов, тэрасы посеяли семена зла, которые прорастали с каждым днем все быстрее и быстрее, и задачей воителей было искоренить это зло. Восстановить мир на земле и вернуть людей к доброму началу. Да, так и будет. В нашем мире уже все идет к тому, что на земле останутся либо те люди, которых сейчас защищают воители – люди с добрым сердцем, но пока еще слабой волей, подавленной злодеяниями Оуэна и его соратников, либо в мире останутся править зло и смерть. Навсегда. И на такой земле не будет места воителям, а значит, мой народ погибнет. В таком случае смерть этих монстров может быть оправдана. Но сама себя я оправдывать не собираюсь. Когда придет время, и моя душа взлетит на небеса, уверена, там будет кому заняться подсчетом моих грехов.