Любви тернистый путь

Уильям Бингхэм наблюдал за Лайоном Хэмпширом сквозь бокал с портвейном, поражаясь его смятению и усталости. Наконец откашлялся и решил начать беседу:

— Недавно я нанес визит доктору Франклину.

— Как он поживает? — поинтересовался Лайон. — С тех пор как я видел его в последний раз, прошло больше месяца.

— Духом не падает, но состояние здоровья не улучшилось.

Мы с ним обсудили предстоящую встречу членов последнего созданного им политического объединения. Доктор откровенно сказал мне, что вряд ли сможет участвовать в работе объединения после того, как завершится его формирование.

— А не вы ли вице-президент этого самого «Общества политических исследований»? Как обстоят его дела?

— Да, вместе с Джорджем Клаймером, — подтвердил немного напыщенно Бингхэм. — Мы продолжаем встречаться раз в две недели у доктора Франклина. Нас только пятьдесят человек, и пока мы ограничиваемся политическими дискуссиями.

Доктор полон идей, и наши дебаты явно доставляют ему большое удовольствие. Однако лишь одному Богу известно, как долго еще сможет доктор Франклин спускаться в большую комнату.

— Было бы хорошо, если бы я смог встретиться с ним завтра, — высказал пожелание Лайон.

Уильям курил длинную изящную трубку, наблюдая за Лайоном, сидевшим по другую сторону затемненного кабинета и пристально смотревшим в пылающий камин. Весь вечер Хэмпшир сохранял необычное для него спокойствие, несмотря на попытки Энн и Присциллы во время ужина развеселить его. Перед Бингхэмами сидел не тот лихой Лайон Хэмпшир, какой был известен им в последние месяцы.

— Черт побери, не собираешься ли ты спросить меня о Маркусе Римсе? — поинтересовался Уильям.

Во взгляде Лайона была скорее скука, чем интерес к тому, чего опасался хозяин особняка.

— Сделай одолжение и поделись новостями прежде, чем взорвешься от своих знаний, — холодно предложил Хэмпшир.

Уильям Бингхэм с недовольным видом пускал из трубки клубы дыма и нехотя начал рассказ:

— Дело в том, что дела у Римса не так уж хороши. Правда, на этот раз его судно вернулось неповрежденным. Боюсь, он совершенно бесталанный морской капитан: подобрал неподходящий и не внушающий доверия экипаж и заключил невыгодные сделки на Востоке. Полагаю, что мне излишне рассказывать тебе об этом подробно. Если бы я не знал Маркуса лучше, то подумал бы, что он конченый человек. Тебе достаточно было бы увидеть его лицо, когда я сказал Римсу, что отказываю ему в финансировании!

— Ты зашел так далеко? — Лайон поднял свои золотистые брови. — Представляю реакцию Маркуса!

— Уважение, испытываемое Энн к этому человеку, чертовски неприятно. Она находит Римса очаровательным, «загадочным», как она говорит, и даже приглашает в наш дом. Я могу поклясться, что Энн нравится принимать его просто потому, что эти визиты создают интригующий дискомфорт.

Улыбка Лайона стала чуть ли не издевательской.

— Почему бы не сказать жене, что ты не разрешаешь этого?

— О Господи! Ты полагаешь, что я не пытался? — Уильям осушил бокал. — Похоже, ты считаешь, будто лучше других подходишь на роль консультанта по управлению женами. Подождем и посмотрим, что будет с тобой через несколько месяцев!

Но, глядя на хладнокровное лицо Лайона, Уильям сомневался в том, что найдется такая женщина — пусть она будет даже его женой! — которая решится пререкаться с этим Хэмпширом. Однако игнорировать мнение таких властных людей трудно, и Бингхэм вспомнил свой недавний разговор с Бенджамином Франклином.

— Мне сказали, что этой весной ты можешь не взять судно, — наконец подошел он к сути.

Лайон поднял загоревшиеся синим пламенем глаза.

— Как же мне об этом договариваться с тобой? — резко спросил он.

— Естественно, как твой кредитор я разочарован. У меня и Мордекая на Кенсингтонских судостроительных верфях стоят два почти законченных великолепных корабля, и я рассчитывал, что ты станешь капитаном одного из них. Ни у кого другого нет ни твоего сильного духа, ни умения руководить, ни твоих знаний.

Ты в море чувствуешь себя как дома, и матросы знают это…

Цветистые комплименты замерли на устах Уильяма, как только он понял, что Лайон, уже все решив, замкнулся в себе.

— Послушай, я более чем разочарован. Что ты делаешь?..

Зачем такой внезапный брак?.. И почему ты не хочешь отправиться в море?.. Из-за Присциллы Уэйд? Будучи твоим другом, я обеспокоен.,.

Лайон засмеялся так заразительно, что Бингхэм уставился на него удивленно и озадаченно.

— Полно, Уильям! — сказал Лайон. — Мы оба знаем, что главное, на чем покоится наша «дружба», заключается в моем умении набивать твои карманы золотом, когда я привожу твои суда домой вверх по реке Делавэр! Что касается моих нынешних планов, то мне не хотелось бы обсуждать их сейчас. Дело все более чертовски осложняется, а я пока хочу одного: отправиться домой и поспать. Я буду благодарен судьбе, если меня разбудят завтра и я узнаю, что все мои проблемы решены.

Он замолк и, закрыв глаза, вздохнул. В Уильяме Бингхэме симпатия к Лайону боролась с чувством разочарования. Но, как всегда, победил его эгоизм и трезвый расчет.