Любви больше нет

Несусь на работу, прекрасно понимая, что толку не будет. Кажется, я свое отработал. Ничего не хочу, на все насрать. Клиенты, посредники, партнёры — пусть все идут в сраку. Голова забита другим.

Я просто полыхаю от того водоворота дерьма, что бушует у меня в душе. Тону в нем, захлебываясь и не чувствуя под собой дна.

А к полудню получаю сообщение от Алексы:

Выходи. Я на парковке.

Глава 16.4

У нее хватило наглости явиться?!

Я в бешенстве. Сам не замечаю, как вылетаю из кабинета и прихожу в себя, только когда вижу отблески на зеленом хромированном боку. Тачка выглядит безумно ярким пятном на фоне серебряных, черных и белых машин, которых на парковке большинство.

Она притягивает взгляд, и я ненавижу ее. Так же, как и хозяйку, которая неспешно вылезает с водительского

— Что за послания на ночь глядя? — срываюсь на первой же фразе.

— Прости. — Алекса миролюбиво поднимает руки, — это от избытка эмоций. Всю ночь колесила по городу, не могла остановиться. А поделится радостью не с кем.

— Пподелись с тем утырком, который забрал тебя со стройки.

Она как ни в чем не бывало улыбается:

— Не понимаю, о чем ты.

— Проваливай. Я свою часть сделки выполнил.

— Не пенитесь, Максим Владимирович. Я здесь по делу, — ныряет в салон и достает папку, — вот тут свела последние показатели. Здесь дополнительная информация от Елецкого.

Сует мне в руки бумажки.

— Он почему-то был очень недоволен моей работой, — беспечно усмехается, — и просил передать, что Антон сегодня утром вылетает, чтобы меня сменить.

Как своевременно…

— Еще настоятельно рекомендовал извиниться за доставленные неудобства. Так что Максим Владимирович простите если чем обидела.

— Издеваешься? — глухо цежу сквозь зубы

— Что вы, как можно? Кстати, если вам интересно, веру Андреевну утром выписали. Я посадила ее на поезд, потому что летать одна она боится. Так что все. Дела сделала, о результатах отчиталась, могу уезжать.

Разговаривает так, будто между нами ничего не было кроме рабочих отношений, будто не загоняла нас в западню и не выкручивала нервы, с упоением наматывая их на кулак.

— Проваливай

— Неужели даже не обнимемся на прощание?

Я едва держусь, чтобы не начать рычать.

Александра разводит руками:

— Ну нет, так нет. Не очень-то и хотелось.

Давай! Садись уже в свою новую тачку и вали нахрен из города и из моей жизни.

Она неспешно открывается дверцу:

— Кстати, ты бы успокоительного что ли попил…А то выглядишь хреново, — продолжает доводить, — и кофе поменьше, и чая крепкого.

— Вали.

— Спокойнее надо быть, Максим Владимирович, спокойнее.

Садится в салон, элегантно подбирая свои длинные ноги на неизменных шпильках.

Опускает зеркальце, чтобы проверить макияж, пристегивается и, напоследок махнув мне рукой, плавно выкатывает со стоянки.

Я надеюсь, что больше никогда ее не увижу. Плетусь обратно в офис, как в тумане. Потом отправляю звоню Стефу, чтобы сообщить, что змея уползла к себе в нору.

Ответ не внушает оптимизма.

Единственное, что говорит Стеф в ответ на мой отчет:

— Не расслабляйся.

Он не верит, что это конец, и я, кажется, тоже. Слишком простая развязка для такого продуманного развода. Должно быть что-то еще. Очередной звездец, после которого снесет оставшиеся руины.

Я сам не свой.

Нервы, как оголенные провода.

Изматывающаяся усталость, головная боль, трясущиеся руки — все это долбит с убийственной монотонностью. Я уже готов купить пачку снотворного, чтобы закинуть в себя целую горсть и наконец проспаться.

Правду говорят, что меньше знаешь, крепче спишь. Я вот знаю наверняка, что скотина, и одно это напрочь лишает меня права спокойно смотреть сны. Не заслужил я спокойствия. Не достоин.

Пусть лучше меня так ломает, чем Таську.

Мне отчаянно хочется уберечь ее от боли, которую сам же и причиню. И что-то подсказывает, что времени у нас почти не осталось.

Чтобы хоть как-то отвлечься я лезу на сайт барахолки и смотрю подержанные машины. Ищу ту самую ржаво-бежевую, в какой-то дебильной надежде, что вот-вот и наткнусь на нее, что с той стороны идиоты, которые запросто проколются на таких мелочах.

Конечно же, этого не происходит. В продаже почти нет старых шестерок, а поносно-бежевых и подавно.

В раздражении захлопываю все вкладки и ныряю в телефон. Стеф ничего не присылал, по работе тоже ничего нет, Таська молчит, а Алекса… у Алексы пропадает фотография на аватаре, и нет и следов нашей переписки, даже тех сообщений по работе, которыми мы обменивались поначалу. Все пусто.

Одолеваемый дурными предчувствиями, я посылаю ей пару произвольных символов, но они не доставлены и выскакивает оповещение, что абонент не зарегистрирован в мессенджере

Я набираю ее, и неживой голос равнодушно сообщает:

— Номер не существует.

— Да какого хрена…

Набираю еще раз, но результат тот же.

Алексы нет, словно и никогда не было.

В срочном порядке звоню Стефу. Выслушав мой сбивчивый, переполненный матерными эпитетами рассказ, он выносит неутешительный вердикт:

— Плохо.

— Я знаю, что плохо! Делать-то что?!

— Тебе? Ничего. Можешь, поискать адвоката по разводам.

— Если это шутка, то дебильная.