Любовные ошибки леди Валери

– Неужели он не может позволить женщине назвать ребенка в честь ее матери? – Она вздохнула, заранее зная ответ. – Как же следует назвать ребенка?

– Кэтрин, – не сразу ответил Гил.

Широко раскрыв глаза, она молча сцепила руки перед грудью. Он не отвел взгляда; оба понимали, в чем причина.

– Она об этом не просила, – прошептала Валери.

– Да, не просила. Но он велел леди Кэтрин передать жене о своем решении.

– Не может быть! – Валери закрыла лицо руками, но потом снова подняла на него взгляд. – Никто не имеет права… – Потом она поняла, почему он ей сказал. – Вы хотите, чтобы это сделала я.

Видя, как ей больно, он передумал.

– Нет. Я сам ей скажу. – Хотя он понятия не имел, как лучше изложить дело.

Валери взяла его за руку. Он обнял ее, прижал к сердцу. Он сам не знал, кто из них кого утешает. Она была мягкой и теплой; от нее едва заметно пахло цветами – может быть, розами, которые она так любила.

«Вы будете ей хорошим мужем», – приказала королева Кастилии. И он тогда ответил утвердительно, не зная, что он не сумеет защитить ее от любой боли. Тогда он еще не понимал, что самые тяжкие раны – невидимые.

Она подняла голову.

– Будет лучше, если она услышит новость от меня и не узнает, что об этом уже известно многим…

Гил вспомнил, как, сам того не желая, сделал общим достоянием известие о том, что Валери изменял муж. Он кивнул, не в силах подобрать слова похвалы ее силе и доброте.

– Я должен возвращаться в Лондон. Приезжайте с Изабель как можно скорее.

Она кивнула.

– Кэтрин ни в чем не виновата. Как и Констанца.

Хотя Гил был согласен с будущей женой, вслух он ничего не сказал. Основная часть вины лежит на Ланкастере, человеке, которым он привык восхищаться больше остальных.

– Валери… – Он взял ее за плечи и заглянул ей в глаза. – Обещаю тебе. Имя для нашего ребенка ты придумаешь сама и назовешь его, как пожелаешь.

Она потянулась к его щеке, потом привстала на цыпочки и дотронулась до его губ своими.

Когда она отворачивалась, он заметил, как она смахнула слезинку.

Через несколько дней Валери пришла к королеве, чтобы попросить об отпуске. Кроме того, она хотела поговорить с королевой наедине, без Гутьерреса, который будет слушать каждое слово. Или станет свидетелем горя, которое принесла переданная ею весть.

По крайней мере, последнее ей удалось осуществить. В зале остались она сама со своим кастильским, королева со своим английским и некогда сосланная сорока, которую снова вернули в покои королевы. Как-нибудь они друг друга поймут.

Ла Рейна по-прежнему прижимала к себе ребенка. Девочка не сходила у нее с рук с тех пор, как Гил привез весть о поражении на море. Казалось, королева не доверяет англичанам, которые должны заботиться о ее семье. И о ее стране.

Валери сделала глубокий реверанс. Как ни странно, ей грустно было покидать эту женщину. Между ними установилась связь – они обе чувствовали себя сосланными.

– Ваше величество! Не знаю, когда мы с вами снова увидимся.

На лице королевы мелькнуло разочарование, но она быстро подавила его.

– Большая честь. Король, его сыновья… все там будут.

А ее не будет. Зато на свадьбу пригласили леди Кэтрин. Когда сестра Констанцы встанет у алтаря, чтобы принести брачные обеты, Кэтрин будет стоять совсем рядом с монсеньором Испании.

Констанца ни словом не обмолвилась ни о своем разочаровании, ни о собственной поспешной свадьбе – на бегу, в чужой стране, с незнакомым мужчиной.

Валери никогда еще так хорошо ее не понимала.

– Вы помогать Изабель, – прошептала Констанца на ломаном английском.

– Сделаю для нее все, что в моих силах… – Валери замялась и не сразу продолжила: – Ваше величество, я должна сказать вам еще кое-что. Передать кое-что от монсеньора Испании… – Валери надеялась, что королева не спросит, откуда ей обо всем известно.

Констанца вздрогнула, как будто заранее ожидала, что переданное ее мужем должно огорчить ее.

– Он решил, что девочку следует назвать Кэтрин. Королева затихла.

Попросит ли она объяснения? Откажется ли выполнить приказ мужа? И если да, что будет дальше?

– В моей семье нет такого имени. Возможно, у монсеньора Испании? У него?..

Валери очень хотелось, чтобы имя Кэтрин было фамильным для Ланкастера. Тогда все оказалось бы более приемлемым.

– Не думаю.

На лбу Констанцы проступила глубокая морщина. Валери задумалась. Может быть, передав новость самостоятельно, она лишь разбередила рану? Пусть бы известие передали официально, не наедине. Констанца, должно быть, что-то подозревала о связи леди Кэтрин со своим мужем, но иногда лучше гадать, чем знать наверняка.

– Мария Каталина, – произнесла Констанца после долгой паузы и улыбнулась. – Пусть называет ее, как захочет.

Валери присела в знак признательности, пряча улыбку. Сорока застрекотала; ее стрекот поразительно напоминал смех.

Королева погладила дочку по голове, но по-прежнему не сводила взгляд с Валери.

– Вы больше не в трауре.