Любовь (выдержки из произведений)

Ферула впервые за всю свою жизнь чувствовала себя счастливой. Она была близка с Кларой так, как никогда ни с кем, даже со своей матерью. Женщине менее своеобразной, чем Клара, в конце концов надоело бы чрезмерное баловство и постоянные заботы золовки, или она полностью подчинилась бы педантичному и властному характеру Ферулы. Но Клара просто жила в другом мире. Ферула ненавидела, когда ее брат время от времени возвращался из провинции и вваливался к ним, — он нарушал установившуюся за время его отсутствия гармонию в доме. При Эстебане она должна была уходить в тень и всегда быть настороже — как в обращении с прислугой, так и в проявлении внимания к Кларе. Каждую ночь, когда супруги уходили спать, она чувствовала, как ее наполняет неведомая прежде ненависть, которую она не могла никак объяснить и которая разъедала душу. Чтобы избавиться от этого, она снова стала читать молитвы в домах бедняков и исповедываться падре Антонио.

— Слава Пресвятой Деве!

— Зачавшей без греха.

— Я слушаю тебя, дочь моя.

— Падре, не знаю, как и начать. Думаю, я совершила грех…

— Плотский?

— О нет! Плоть молчит, падре, но дух вопиет. Меня терзает дьявол.

— Милость Божия бесконечна.

— Но, падре, Вы не знаете, какие мысли могут приходить в голову одинокой женщине, девственнице, ведь я не знала мужчины, не из-за нежелания своего, а потому что Бог уготовил моей матери долгую болезнь, а я должна была ухаживать за ней.

— Эта жертва тебе зачтется на Небесах, дочь моя. — Даже если являются грешные мысли, отец? — Ну, все зависит от того, что за мысли…

— По ночам я не могу спать. Чтобы успокоиться, я встаю и иду в сад, брожу по дому, иду к комнате своей невестки, прикладываю ухо к двери, иногда на цыпочках вхожу в спальню, подхожу к ней — она кажется ангелом, когда спит, и мне хочется улечься к ней в кровать и почувствовать тепло ее тела и ее дыхания.

— Молись, дочь. Молитва помогает.

— Подождите, я не сказала Вам всего. Я стыжусь сказать.

— Ты не должна стыдиться меня, я ведь — орудие Божие.

— Когда брат приезжает из деревни, мне становится хуже, много хуже, отец. Молитва уже не помогает, я не могу спать, покрываюсь испариной, дрожу, наконец встаю и хожу по дому впотьмах, ступаю осторожно, чтобы не скрипнул пол. Я слышу их голоса из-за двери их спальни, и однажды я увидела их, так как дверь была полуоткрыта. Я не могу рассказать о том, что увидела, падре, но это тяжкий грех. И Клара ни в чем не виновата, она невинна, как дитя. Мой брат толкает ее на это. Он, он обрекает себя на вечные муки.

— Только Бог может судить и обречь, дочь моя. Что же делали они?

И Ферула в течение получаса рассказывала все в деталях. Она была умелой рассказчицей, умела держать паузу, меняла интонацию, объясняла, не помогая себе жестами, так описывала пережитое, что слушающий сам начинал видеть все словно воочию. Просто немыслимо, как это при полуоткрытой двери она могла почувствовать содрогания тел в постели, услышать слова, сказанные шепотом на ухо, почуять запахи плоти — просто чудо, что правда, то правда.

(Из «Дом духов»)

Противоречивая любовь

Любовь, как и удача, приходит, когда её не зовут, она смущает нас и исчезает, точно туман, стоит лишь нам попытаться её удержать. Рассматривая любовь как стимулирующую ценность, понимаешь, что она — роскошь для избранных счастливчиков и в то же время недостижимая для тех, в кого ещё не попала её стрела.

(Из «Афродита»)

В данном случае под словом «раздосадованные» я подразумеваю взаимоотношения с малопонятным будущим или вообще без такового. Неудачная любовь — исходный материал для романтической литературы и сериалов, возможно, именно поэтому они меня и не привлекают, но, несмотря на моё отношение, такие вещи мне удаются. Стоит меня организовать на написание, я первым делом сочинила бы сценарий и имела бы перед собой намеченный маршрут, но мой мозг ходит то кругами, то по спирали, отчего мне не удаётся не то что придерживаться линейного сценария, но даже придумать его. Единственным исключением стало произведение «Зорро», потому что меня обязали представить план романа продюсерам «Зорро», имеющим права на знаменитого человека в маске и желающим убедиться, что характер героя ничем не подпорчен. Я не могла ни превратить его в злодея, ни одеть во всё розовое. На начало романа передо мной есть только смутное представление о месте и времени происходящего и о фактах — ничего более. Вот почему на меня нередко нападает ступор, и, продвигаясь вперёд, я всё же оступаюсь. Мне кажется, будто я вхожу в тёмную пещеру со свечой в руке и день за днём освещаю углы, слово за слово, пока не станут явными персонажи, ожидающие в тени своей очереди, чтобы поведать мне о том, как они живут.

Три-четыре недели работы над этими персонажами — и они уже становятся личностями со своими неповторимыми чертами характера, собственными чудачествами и не всегда совпадающими с моими личными качествами.