Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой

– Уберите его… вы же джентльмен, я вижу… – простонал сэр Рейнольд. – Он же зарежет меня… Я…

– Зарежет, даже не сомневайтесь, – согласился Перси. – Но я спешу, поэтому рассказывайте по порядку.

– Я ничего не знаю! Я приехал с севера, посетил своего приятеля… был… в гостях.

– И привез ему…

– Ничего не привозил… ох, уберите кинжал… я позову на помощь!

– Какое известие вы принесли Скроупу с севера? – прошептал Ральф, бросая наугад кости, и выиграл.

– Откуда… вы знаете? Кто вы? – снова спросил Карнаби, вольно или невольно подтвердив предположение своего мучителя.

– Вам лучше не знать, ежели хотите сохранить свою жизнь, – сообщил Перси. – Могу дать гарантию: никто не узнает, что вы посвятили меня в суть этого послания.

Карнаби все вглядывался в его лицо – то ли узнал собеседника, но боялся признаться, то ли не узнал и пытался понять, откуда пришла очередная напасть.

– Говори! – зловеще прошипел за его спиной Джонатан.

– Но вы… Проклятье, за что все это мне?.. Да, да, привез послание от того, кто сидит сейчас в замке Рессел. Он отказался… Если вы все знаете, я не стану называть имен, он так и передал… на словах.

Карнаби вздохнул, словно в последний раз, застонал, скрипнул зубами. Даже в полутьме было видно, что его лицо налилось кровью, и Перси подумал, что бедолагу сейчас хватит удар.

– Значит, все отменяется, если тот человек отказался участвовать? – добил его Ральф.

– Я не знаю, этого я не знаю… Я просто посланник!

От Карнаби так несло страхом, что Ральфа замутило. Слова его лишь подтвердили то, что сэр Мармадьюк готов к действиям, вряд ли Карнаби знал больше. Фортуна вновь позабавилась, сделав оппонентов посланниками: оба привезли подтверждение о поддержке короля, хоть и звучащие по-разному. Ральф догадывался, кто сейчас находится в замке Рессел – это мог быть Роберт Аск, который отказался принимать участие в заговоре, считая короля жертвой его окружения. Перси отпустил Карнаби, бросил на землю его кошель.

– Убирайся отсюда, и чтобы я тебя близко от этого дома не видел, – сказал Ральф. – Еще раз попадешься – даже не успеешь проститься с жизнью.

Не было нужды повторять эти слова дважды – ошарашенный Карнаби подхватил кошель и рванул со всех ног по улице, добежал до угла, оглянулся и исчез за поворотом.

– Зачем вы отдали ему деньги, сэр? – спросил Джонатан, когда они вернулись на исходный пункт, к дому Скроупа.

– Привыкай получать плату только от меня, – отрезал Перси.

Явился парнишка и сообщил, что из ворот дома выехал всадник и скрылся в направлении реки.

– Как выглядел? – встревожился Ральф.

– Похож на слугу, – сказал мальчишка. – Одежда простая и лошадь невзрачная. Я не пошел за ним, не хотел дом оставлять без присмотра.

Перси кивнул. Их было слишком мало, чтобы следить за передвижением каждого, кто выезжал или выходил из особняка. Оставалось надеяться, что они не упустили что-то важное.

– Оставь своего парня дежурить, а ты отдохнешь, дел предстоит много.

– Я готов, сэр, – кивнул Джонатан.

Дождавшись Бертуччо, Ральф поехал домой, к жене, что ждала его в столь поздний час и захлопотала вокруг мужа, словно наседка над загулявшим цыпленком, наконец вернувшимся под родительское крыло. Ральфа раздражала бы суета вокруг своей персоны – этого он никогда не любил, да и не привык к такому, – если бы она не исходила от Мод, его нежной тигрицы. Со стоическим спокойствием Ральф принял заботу о себе, не преминув отметить, что дом, недавно еще запущенный и мрачный, почему-то стал обжитым и уютным. Как всякий мужчина, привыкший к походной жизни, он не сразу заметил, что камин, в котором так весело потрескивали поленья, заново вычищен, что на креслах появились подушки, стены украсили вышитые коврики, а пол – тщательно вымыт. Но он одобрил отлично приготовленный обед – нежные, со слезой ломти телятины, пышный, сияющий золотой корочкой пирог, густой суп из баранины с пахучими приправами, растолченный вареный горох с лососиной, запеченные артишоки, сырные шарики и ароматную имбирную коврижку с жженым сахаром. Ральф мог бы поклясться, что никогда в жизни не пробовал столь вкусной еды, потому опустошил почти все поданные блюда, наслаждаясь домашней обстановкой и обществом жены, которая не давала опустеть его кубку, то и дело подливая в него подогретое вино со сливками.

На ее расспросы он отвечал неохотно, ссылаясь на усталость, и, едва закончил трапезу, сгорая от нетерпения, увлек ее за собой в спальню, где в который раз принялся подтверждать свое право мужа. Поутру Ральф отправился на свой пост на Оулд-Бейли, унося на губах горячие поцелуи Мод, а на шее – тот амулет, что некогда подарил ей и который она, несмотря на его протесты, вновь на него надела.