Любовь с первой строчки (СИ)

- Не нужно хмуриться, Михаил Михайлович! Посмотрите, какой замечательный день! Помните, в "Хароне" у вас написано о том, как теплым летним днем вы гуляли с кошкой Таракашей по лесной тропинке и вдруг ощутили, что совершенно счастливы? Помните?

- Да, помню, - соглашается писатель, - так и было. Обычно, счастливый день вспоминаешь позже, задним числом, а тут так получилось, ощутил счастье в данный момент.

- Вот и я сегодня чувствую, как мне хорошо: этот солнечный день, этот теплый ливень, мы рядом, чего же еще желать, это и есть счастье.

Возвращаемся в Металлострой под вечер. Солнце так же жарит, а мой писатель так же мрачен, молчалив, по-прежнему отвечает односложно и нехотя. Я невольно сникаю.

- Скажи мне что-нибудь, скажи, что я значу в твоей жизни?

- Ты значишь в моей жизни очень много, - отвечает Чулаки, скользнув по мне строгим взглядом.

Сижу насупившись. Вспомнился известный фильм с Леонидом Куравлевым, где главный герой, устав от одиночества и непонимания окружающих, делает предложение первой попавшей, обожающей его юной девушке.

- Катюша, выходи за меня замуж!

И Катюша, весело хлопотавшая возле дорогого гостя, не зная, как ему угодить и чем его угостить, вдруг замирает и сникает...

- А разве вы меня любите?

Проезжаем Рыбацкое, с ужасом жду момента, когда мы въедем в черную грозовую полосу, нависшую над Металлостроем. Но резкий порыв ветра налетел еще раньше, устрашающе ухнул, качнул машину, и обрушился ливневым водопадом, гулко забарабанив по капоту. Стало темно как ночью, я включила фары и замедлила ход. Щетки не справлялись с потоками воды, за окном виднелась лишь мутно скользящая, серая пелена, а шум стоял такой, какой бывает на море во время шторма. Ураганный ветер гнался за нами, дышал и грозно хлопал в заднее стекло. Я искоса взглянула на Чулаки, он сидел неподвижно, смотрел вперед, лицо его было напряжено. Не знаю, о чем он думал в этот момент, но я не испытывала ни страха, ни волнения, какой может быть страх, если мы рядом?!

Прощались все у той же пожарной башни, подъехать к парадной я не решилась.

- Веди машину аккуратно, не спеши.

- До свидания.

Как в ступоре молча смотрела за его шагами по залитому водой асфальту, так и не не сумев задержать его, крикнуть во весь голос самые заветные и нужные слова. Почему?! Почему я разучилась кричать, и вслух, и про себя..

Еще через несколько дней звонок:

- Анечка, нас пригласили в Сиверскую, если ты не против, можно съездить.

- Разве я могу быть против?

И вот, как два года назад, мы снова едем в Сиверскую. С нами едет Нина и еще кот по кличке Кит. День солнечный, жаркий, окно в машине с моей стороны открыто и легкий ветерок треплет мне волосы. Нина с заднего сиденья обеспокоенно спрашивает:

- Аня, почему ты не пристегиваешься ремнем?

- Он мне мешает, - я делаю движение плечами. Нина переключается на Михаила Михайловича:

- Миша, пристегни ремень.

- Аня не пристегивается, и я не буду - невозмутимо отвечает писатель.

Молча улыбаюсь, спрашиваю, почему кота зовут Кит, не иначе, в честь фантаста Кита Шармака, героя повести "Отшельник"?

- Нет, - отвечает Нина, - просто по-русски звучит КОТ, а по-иностранному КИТ.

- А мне больше нравится, если в честь писателя. Какое у Кита Шармака было отчество? - обращаюсь я к сидящему рядом со мной Михаилу Михайловичу, - не Сергеевич?

- Да. Кажется, Сергеевич.

- Значит буду звать кота Кит Сергеевич.

"Тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота.." Между тем, Кит Сергеевич ведет себя беспокойно, необычная обстановка его пугает, в машине ему тревожно, периодически он издает резкие кошачьи вопли. Он еще не знает, но словно чувствует, что едет на встречу новой жизни: в Сиверской его ждут новые хозяева. Как я узнала позже, Михаил Михайлович откликнулся на приглашение при условии, если для этого молодого кота найдутся хорошие руки. Женщины из нашего фан-клуба тут же подсуетились, и такие руки быстро нашлись.

Наконец наша веселая, дружная компания прибыла в Сиверскую и притормозила у подъезда знакомой панельной пятиэтажки. Нас встречают: Ольга Степановна Выдрина с семейством, несколько поклонниц писательского таланта Михаила Михайловича и один молодой человек, студент Вуза. По секрету мне было доложено, что именно Гриша был инициатором этого вечера, и что ему нужно поговорить с писателем о чем-то серьезном. Бессловесного и обезумевшего от езды Кита Сергеевича передают одной из дам, и она тут же уносит его к себе домой.

Оставляем писателя вдвоем с Гришей, о чем они беседуют - нам неведомо. Потом все садимся за накрытый стол, причем для Чулаки специально приготовлены овощи: жареная цветная капуста, тертая свекла. С другого конца стола я протягиваю ему хлеб. Нина, сидящая рядом со мной, тут же восклицает: "Нельзя! Нельзя ему хлеб!" Я не скрывая своего возмущения, недовольно бормочу: "Ну что это за диета, одни овощи и даже без хлеба?!"