Любовь с первой строчки (СИ)

Перед отъездом в город Чулаки чем-то обеспокоен, задумчив, отвечает рассеянно, на лице тень сомнений. Уже сев в машину, - он вдруг вышел и торопливо направился к провожающим нас дамам. Всей компанией они ушли в дальний подъезд дома. Как оказалось, он не мог уехать, не удостоверившись, что его кот устроен надежно и находится в добрых руках. Вернулся успокоенным, но весь обратный путь, как мне казалось, Михаил Михайлович переживал за своего кота.

Доехали быстро, без приключений. По дороге Нина расспрашивала меня о сыне, муже. Эта тема всегда умалчивалась во время наших встреч, но на сей раз пришлось разоткровенничаться. В моей семье, благодаря терпению и снисходительности мужа, царил относительный порядок и видимость прочного благополучия. Приближалось время отпусков, и мы втроем планировали поездку к морю. Я умолчала про то, что мой муж знал о моем нешуточном увлечении известным писателем, и страдал от ревности, невозможности ничего изменить или приструнить меня, однако Саше хватало мудрости мириться с моим импульсивным, взбалмошным нравом и с моими странностями. Как знать, будь я другой женщиной, тихой и покладистой смиренницей-женой, вряд ли он любил бы меня так же сильно, вряд ли..

- Я хотела ехать одна, в Грецию, но муж настоял на том, чтоб ехать втроем в Адлер -- продолжаю я начатый разговор.

- Мы с Мишей были в Адлере. Да, поездили, - вздыхает Нина.

Возвращаемся ближе к полуночи, но пора белых ночей, приглушая сумерки и рассветы, обращая сутки в один бесконечно долгий, без начала и конца, день - сбивает нас с толку. Выгружаем из багажника многочисленные банки с вареньями и соленьями, цветы и другие подарки.

- Не спеши, Анечка, будь осторожна за рулем.

- До свидания.

20.

Заключительная глава.

На Земле влюбленной и пленной

В карусели несусь по Вселенной.

Где кончается жизнь -- не знаю,

И бессмертным себя называю...(М.Ч.)

Бывало, короткими вспышками молний в сознание поступали сигналы; это было не озарение и не открытие, но мучительное напоминание о том, что писатель тяжело болен, он теряет зрение, что его душевное состояние требует особенного к нему отношения, требует любви, понимания, ибо все мы смертны, а в возрасте за.. - особенно. Но одновременно включались защитные барьеры, ограждающие от тревог и стрессов, и в жизни все шло своим чередом, и казалось, впереди у всех нас много времени, и перед последним прощанием мы успеем состариться, настрадаться и насладиться, все сказать, и все выслушать, и быть может, надоесть друг другу и еще больше -- соскучиться.

На следующий день после Сиверской молнии вспышек сигналили беспрестанно. Нашла повод, чтоб позвонить и порадовать писателя, для этого предварительно связалась с новой хозяйкой Кита Сергеевича, выслушала, как он успешно адаптировался в новых условиях, как весел и резв, - и набрала знакомый номер. Разговаривала с Михаилом Михайловичем, и по его напряженному голосу и щелчках в аппарате, - ясно ощущала, что телефон прослушивался (на кухне в квартире Чулаки стоял еще один телефонный аппарат).

Дня через два раздался звонок на мобильный, Чулаки попросил, чтоб я приехала к нему срочно. Приехать срочно -- это впервые.

- Что-нибудь случилось?

-Возникли проблемы с компьютером.

И впервые за все время мне пришлось ответить, что срочно приехать не получится.

Чулаки перезвонил на следующий день и сообщив, что с компьютером все уладил, тут же предложил увидеться во вторник: "съездить по делам".

Во вторник я, в состоянии вдохновения от скорой встречи, мчалась на всех парусах в Металлострой. Не доезжая до поселка, свернула на заправочную станцию, поспешно залила бензин, но... тронуться с места не смогла. Моя машина отказывалась заводиться, не подавая никаких признаков жизни, ни одна лампочка, ни одна стрелка не реагировали на ключ зажигания. В панике начала тормошить всех попадавшихся под руку мужчин, но напрасно. Бросив машину, стала ловить попутку.

Писатель ждал меня, как обычно, на главной аллее. Я пыталась посадить его в такси, но он отказался и поехал в город на рейсовом автобусе, а я, растерянная, поникшая, вернулась на заправочную станцию.

В те последние перед отъездом на юг, дни, странные совпадения преследуют нас по пятам: у Чулаки постоянно ломается компьютер, у меня - машина, между нами вырастает невидимая стена, мы хотим встретиться, но нам все время что-то мешает, словно весь мир и все окружающие предметы ополчились на нас и мстят, а невидимая рука неотвратимо разъединяет: тебе сюда, а тебе - в другую сторону. Даже у портфеля, подаренного мной, с которым писатель не расставался, накануне сломалась застежка, и в последнее время ему приходилось ходить со старым портфелем..