Любовь с чистого листа

— Рид, я знаю тебя. Твое сердце. Ты пережил столько трудностей и, может, совершил немного ошибок. Но я знаю: они не были нарочными. — Я кладу руку на письмо. — Я верю тебе.

— Почему, Мэг? — голос у него сел от слез, пролитых мне на плечо. — Я столько от тебя скрыл.

Я пожимаю плечами.

— Я ведь тоже что-то скрывала.

Он смотрит на меня отрицающе.

— Программа — это ерунда, Мэг. Это в прошлом. Знаешь, я не…

— Я не о программе.

Он мотает головой, все еще яро споря.

— Ты не утаила от меня ничего подобного. — Он указывает на теперь пустой стол.

Я даже не смотрю на него. Только на Рида.

— Я утаила то, что люблю тебя. Что люблю уже давно.

Я перекладываю письмо по другую сторону от себя, затем разворачиваюсь ближе к нему. Касаюсь его щеки, поворачивая к себе. Смотрю в его печальные неверящие глаза. Плечи его все еще напряжены. Сдержанный, суровый Рид из «Антологии драмы». Его характер не вполне соответствует внешности, но я всегда это знала. Всегда видела это в нем. С первой встречи.

— Я люблю тебя, — повторяю я, и он прикрывает глаза. Я целую его в висок, проводя губами по брови с шрамом. «Раз», — молчу я. Двигаюсь к щеке, потираясь о нее губами. «Два», — молчу я. Замираю перед его губами. «Три», — молча умоляю его, но не двигаюсь.

Затем он шепчет:

— Я тоже люблю тебя.

И целует.

Каждый наш поцелуй означал что-то: желание, расположение, утешение, ободрение, даже любовь. Но впервые поцелуй ощущается как обещание, как узы. Поначалу легкий и неспешный — в одну секунду Рид даже смахивает слезу с моей щеки. Но затем он лижет мои губы, и вот мы целуемся уже более пылко, более отчаянно, выплескивая весь страх и смятение прошедших дней.

«Мы больше не расстанемся», — говорит поцелуй.

«Мы будем вместе».

И все же я отстраняюсь. А вдруг это номер не Рида? Что-то подсказывает мне, что агент Тирмизи вряд ли одобрит секс на своей кровати, адвокат Рида тем более. А две мои подруги сейчас наматывают круги по Нью-Джерси в прокатной машине, в ожидании каких-то вестей от меня.

К тому же мы не бросим это обещание на поцелуе.

Рид сжимает мои руки.

— Я не знаю как, Мэг, но, обещаю, что бы ни случилось с твоей работой, я все исправлю.

Неправильное обещание.

— Нет, не исправишь, — говорю я с характерной для него самого строгостью.

Он смотрит на меня пораженно.

— Я это исправлю, — продолжаю я. — Я не стану работать над проектом со «Счастье сбывается», но…

— Тебе предложили проект? — спрашивает он, и его глаза зажигаются огоньком гордости и облегчения.

— Вроде того, — бросаю я и, как можно более тактично — учитывая, какое чувство вины сейчас испытывает Рид, — объясняю их предложение в концепции скрытых посланий.

— Ты можешь согласиться, Мэг, — прерывает он меня. — Пожалуйста, не…

— Я отказываюсь не из-за тебя. Просто мне нужно не это. Не для этого я работала все последние месяцы. И все наши прогулки помогли мне понять совершенно другое. О себе и о своих способностях.

На его щеке появляется легкий почти что изгиб — и мое сердце замирает.

— Честное слово, — уверяю я. — У меня есть план действий в работе, в моем деле. Или начало плана. А ты лучше думай о том, что ждет тебя и…

Изгиб пропадает, Рид снова хмурит бровь.

— Какое-то время будет непросто, Мэг. Мне будет непросто. И я не знаю, как оградить тебя от всего этого, ведь ты уже в новостях.

— Рид, послушай, что я пытаюсь сказать. Не надо ограждать меня от этого. Ты в этом — я в этом. Мы вместе.

Это будет вызов, я знаю. Суд, пресса. Слухи. Будет очень непросто. Гораздо легче сбежать.

— Но, — добавляю я, и он тут же усиливает хватку. Я успокаивающе поглаживаю большими пальцами тыльные стороны его ладоней, — ты должен знать, что я не уеду из Нью-Йорка. Однажды я уже покинула дом из-за скандала. Снова этого не случится.

Повисает долгое молчание.

— Хорошо, — говорит он наконец, кратко кивнув. — Я тоже не уеду из Нью-Йорка.

— Не уедешь?

Он мотает головой.

— Но ведь ты го…

— Мне здесь нравится, — перебивает он. — И ты здесь.

Я хмурю бровь, вспоминая ночь в Мэриленде и все, что огорчало Рида в этом городе: шум, толпы, серость, грязь. А теперь к этому добавились устремленные на него прицелы камер. И репутация, которая будет его преследовать.

— Не знаю, достаточно ли этого, чтобы ты остался, — говорю я.

— Достаточно, — тут же отвечает он. — И больше ничего не нужно. — Он наклоняется и целует меня. — Разве что те цифры в моем письме. Все места, где мы были вместе. Я люблю эти места. Как и сказал, Мэг, я бы ни за что с ними не расстался. Даже если бы ты не хотела меня больше видеть.

Он замолкает и стирает очередную слезу — теперь счастья — с моей щеки.

— И еда здесь вкусная.

Я улыбаюсь, смотря в больше не грустные глаза.

— Ты пошутил, — говорю я. В ответ он улыбается, демонстрируя тот самый, настоящий, красивый изгиб.

Я касаюсь его пальцем, и на несколько минут — в перерыве перед бурей, которую нам предстоит пережить, — мы друг для друга словно укрытие. Единственные в этом мире, кто так хорошо понимает друг друга. Буквы, числа.

Идеальный шифр.

— Рид, — шепчу я. — Это была не ошибка.